Тем временем девушка, едва дыша, медленно кивнула, словно во сне. Чиновник улыбнулся с победным удовлетворением, осторожно и властно взял её за руку и повёл внутрь здания. Она шла за ним покорно, словно приговорённая на казнь.
Аркадий чувствовал себя свидетелем трагедии, от которой невозможно укрыться. Ему хотелось кричать, остановить это безумие, но он лишь смотрел, ощущая себя заложником собственной роли. В его голове лихорадочно мелькали мысли о побеге, о сопротивлении, о необходимости немедленно что—то предпринять.
Сердце тяжело стучало в висках. Толпа вокруг бурлила, кричала и плакала, чиновники же продолжали спокойно выполнять свою работу, словно винтики бездушной машины. Эта картина запечатлелась в сознании Аркадия навсегда; он понимал, что не сможет забыть этот день.
Он медленно отступил назад, глядя на мрачную площадь, где человеческие судьбы покупались и продавались на глазах равнодушных свидетелей. Его глаза встретились со взглядом девушки, оставшейся сидеть на асфальте без надежды и сил бороться. В её взгляде читалось немое обвинение, вопрос ко всему человечеству: почему никто не помог, почему никто не спас?
Ощущая на себе этот немой укор, Аркадий вдруг понял, что это не просто приключение, не жестокая игра. Это была настоящая война, где врагом выступало безразличие и цинизм, поселившиеся в сердцах людей.
Теперь он знал, что просто сдаться уже не получится. Придётся выбрать сторону и драться до конца, потому что на кону стояли его совесть и право оставаться человеком.
Не в силах больше видеть происходящее у ЗАГСа, Аркадий поспешно ушёл прочь, пытаясь избавиться от гнетущих мыслей. Вскоре он снова замер, почувствовав, как сердце пропустило удар и сбилось с ритма.
Новая сцена возникла перед ним резко, словно он невольно заглянул в приоткрытую дверь, ведущую в мерзкие уголки реальности. Городской парк, обычно тихий и почти безлюдный, превратился в арену жестокого спектакля, режиссёрами которого стали грубость и цинизм.
Молодая девушка лет двадцати пяти, тоненькая и почти прозрачная от страха, отчаянно вырывалась из хватки трёх мужчин. Её волосы спутались, глаза были широко раскрыты от ужаса. Мужчины, крепкие и самодовольно ухмыляющиеся, удерживали её без особых усилий, будто для них это было привычным развлечением.