Рин долго глядел на золотистую жидкость, переливающуюся в небольшом флаконе в его руке. Надо было сразу попросить Мефет забрать его. Но он же был уверен, что замок стерт ашики с лица земли. Как удачно, что это не так. Рин с трудом вытащил затычку и шумно выдохнув, выпил зелье залпом. Вкус был не то, что отвратительным – он был чудовищным. Горьковато-кислый, с запахом разложения и чего-то горелого. Его едва не вырвало и маг даже начал сомневаться – не испортилось ли оно? Но внезапно от желудка по телу разлилось тепло. Мурашки пробежали по коже от удовольствия, и, кажется, Рин даже застонал. Что-то сродни не то всплеску энергии, не то экстазу разлилось по телу и нарастало и опадало с каждым ударом сердца. Перед глазами все плыло, мышцы приятно расслабились, словно после хорошей тренировки. Словом, если бы существовала высшая точка наслаждения – это была бы она. Теперь Рин понимал, почему это зелье столько стоило. На такое и подсесть можно.
Когда сознание прояснилось, Рин обнаружил себя на коленях, сжимающим собственные плечи. С уголка рта текла слюна, и волшебник утерся рукавом. Он никогда не чувствовал себя лучше. Рин поднялся на ноги, с удивлением отмечая, что посох ему больше не нужен. Ему вообще, похоже, уже не нужно оружие. Он любого ашики голыми руками мог бы разорвать. По крайней мере, чувствовал в себе на это силы. Рин скинул с себя плащ, рубашку и, подойдя к зеркалу широкими движениями стер пыль предплечьем. Волшебник щелкнул пальцами, и на потолке зажглась лампа, треща и чадя старым маслом. Чародей удивленно отступил на шаг, рассматривая себя в зеркале. Он выглядел даже лучше, чем до своей болезни. Как будто стал чуточку выше и шире в плечах. Будто кровь его предков – кехаров проявилась еще сильнее. Запахи и звуки стали острее, мышцы бугрились под кожей, но выглядело это вполне органично, и он не напоминал те машины для убийства, какими становятся воины, изводящие себя тренировками. Рин любовался собой, и ему было за это ни капельки не стыдно. В конце концов, может он и себя побаловать любимого?
Пока в камине трещали ссохшиеся дрова, он листал книги, переписывал нужное в гримуар бисерным аккуратным почерком сидя на кровати, и сортировал их. Часть он планировал продать в Крисанте, как и оставшиеся склянки редких зелий. Потом с наслаждением принял горячую ванну с маслом лаванды и пушистой пеной. Ему не хватало таких мирских радостей. Он даже подумал, а может и правда остаться в Топях, продолжить торговать? Тут его сердце успокаивалось, словно покрывалось мхом и плесенью этого болота. Волшебник погрузился под воду с головой, пока легкие не начали огнем гореть. Это немного отрезвило его. Все же у него есть план и отказываться от него пока причин не было.