Все это Дзюзо впервые узнал в ту памятную ночь. Будь известно это ему ранее, он несомненно не дал бы погибнуть своему спутнику в горах. Всему виной были его хвастливость и рисовка своей ловкостью. Это они привели к непоправимому несчастью. Вот отчего Дзюзо сегодня бросил навстречу несущемуся кабану громкий возглас:
«О-ой!». Этому научил его горький опыт. Блестящие результаты превзошли все его ожидания. Дзюзо хотелось только одного: заставить разъяренного зверя, стремительно наступавшего на господина, изменить направление. Этого было бы вполне достаточно. Дзюзо совершенно не думал о том, что он сам может попасть на клыки зверя. Все его мысли были сосредоточены на том, как бы отклонить опасность от господина. И вот господин остался не только совершенно невредимым, но этот матерый кабан, на хребте которого, казалось, пора уже было вырасти лесу, пал, сраженный одним его ударом. Нечего и говорить, что самодовольству Дзюзо не было пределов. Чувствуя приятное прикосновение падающих сверху холодных крупинок снега к разгоряченному лицу, Дзюзо тихими шагами направился в сторону сёгуна. Он готовился к тому, чтобы рассказать князю, если тот спросит, о неудаче, какую потерпел он несколько лет тому назад, и о секрете, открытом ему престарелым охотником. Но Хидэтада уже не было на прежнем месте. Дзюзо узнал, что князь прошел в хижину, чтобы отдохнуть, и направился туда с намерением справиться, как князь себя чувствует. Но сёгун не проявил желания его видеть. Это показалось Дзюзо странным. Он не рассчитывал удостоиться княжеских похвал, но непозволение даже явиться пред светлые княжеские очи привело его в недоумение.
– Что это, сегодня князь не в духе? – тихо спросил Дзюзо одного из слуг.
– Страх как серчает.
– Из-за чего же? И охота как будто ничего.
– Из-за того, что лезешь куда не спрашивают, – сердитым тоном ответил слуга.
Дзюзо продолжал оставаться в недоумении. Он хлопал глазами, растерянно глядя на собеседника.
Тот продолжал:
– Ты что думаешь? Кто сегодня охотится, князь или ты? – Дзюзо стоял, словно оглушенный ударом бревна. Потом его голова и руки вдруг бессильно ткнулись в землю, покрытую белым саваном.
– Ты что это затесался в свиту? Отправляйся-ка назад.
– Не пойду.
– Тебе же было приказано старейшиной, чтобы дома сидеть и не сметь никуда показываться. А ты тут разгуливаешь! Захотел, чтобы еще больше наказали?