– Как хочешь, а только я старейшине не слуга. Не ему служить рядился, а князю. Так в случае чего не задумаюсь и ослушаться, будь то хотя и приказание старейшины.
– Околесицу несешь. Давно ли испортил настроение князю в Сосю, в Тоганэ? А тут опять такие вещи говоришь.
– Это правда, что изволил тогда на меня князь разгневаться, а только никакого распоряжения мне, чтобы сидеть и никуда не показываться, не было. А раз не было, то разве не надлежит подданному находиться возле особы господина? Пусть говорит мне кто хочет, а я слуга своему сёгуну и буду следовать за ним, куда он пойдет.
– Ох, и упрям же ты, просто сладу нет.
– А ты не изволь тревожиться. В ответе не останешься.
Разговор этот происходил спустя несколько дней после охоты на кабанов в Тоганэ. В этот день Хидэтада отправился охотиться с соколами в Синдзюку. Узнав об этом, Дзюзо, находившийся в затворе как опальный, поспешно собрался в путь и тихонько пристал к княжеской свите. Товарищи пробовали отговаривать его, чтобы не попасться на глаза князю, но Дзюзо упрямо стоял на своем. Он лишь старался держаться подальше от князева паланкина.
Самовольный выход из-под ареста, наложенного старейшиной, был противозаконен и недопустим. Это хорошо знал и сам Дзюзо. Но он был из тех людей, которые не остановились бы и перед нарушением воинской дисциплины, как это уже было проделано во время летней осады Осакского замка.
В то время Дзюзо числился в свите ямасироского воеводы Доки и нес службу в отряде, которому назначено было оставаться в Эдо. Но ему нетерпимо хотелось быть участником сражения. Он несколько раз подавал прошения об этом, но разрешения так и не последовало. Тогда Дзюзо тайком отлучился из отряда, распродал свою одежду, собрал деньги на дорогу и в одном кимоно из коричневой ткани «цумуги» отправился догонять войско Хидэтада, поручив нести военные доспехи своему оруженосцу. Они шли день и ночь без отдыха, двигаясь по Токайдоскому тракту быстрее лошадей. Ноги у Дзюзо распухли от ходьбы, но он добился своего: он догнал наконец войско в городе Фусими.
Нарушение воинской дисциплины было непозволительным проступком, но искренний порыв Дзюзо вскоре получил огласку и Хидэтада дал ему молчаливое разрешение следовать за войском. Мало того, Хидэтада в знак сочуствия к порыву Дзюзо подарил ему даже три серебряные монеты. Дзюзо пережил тогда незабываемое чувство. Вот и сегодня он нарушил постановление, но это не значило, что нарушил он его намеренно. Нет, он просто считал, что как поданный он непременно должен быть там, где находится его господин, – этого требовала совесть.