Мой отец без труда поступил в театральный техникум, который потом преобразовался в театральный институт, а через два года после него Даня поступил в Политехнический. Катя в институт поступать не стала: она по-прежнему считала своей обязанностью заниматься домашним хозяйством. Миша заканчивал школу уже в Ленинграде.
Учась в театральном, папа одновременно работал руководителем Ансамбля песни и плясок Ленинградского военного округа. Вот насколько разнообразно он был одарен. На втором курсе института его послали на производственную практику в Большой драматический театр имени Горького. По окончании практики его оставили в театре режиссером. В тысяча девятьсот тридцать четвертом году мой отец женился. О том, как это произошло, он мне рассказал много лет спустя.
Глава вторая
Женитьба отца
Поздним летом тысяча девятьсот тридцать четвертого года мой отец поехал с театром на гастроли по Украине. В Днепропетровске театр давал три спектакля. На первом же спектакле отец, сидя, как всегда сидят режиссеры на еще не обкатанных спектаклях, в конце зала, на поставленном для него билетершей стуле, обратил внимание на худенькую девушку с короткой стрижкой блестящих черных волос. Войдя в зал, она приостановилась рядом с его стулом и восторженно оглянулась по сторонам. Задержав на нем взгляд, она широко улыбнулась ему, затем наклонилась к вошедшей вместе с ней подружке и что-то шепнула ей на ухо. Потом они уже обе повернули к нему головы и, широко улыбаясь, кивнули ему и пошли дальше по проходу. Мой отец настолько растерялся, что кивнул им в ответ, когда они уже отошли от него – им в спину. И покраснел. Их места были всего через ряд и слегка наискосок от его приставленного стульчика. Перед тем как сесть, худенькая брюнетка опять повернулась в его сторону. Глаза ее искрились озорством и беззаботностью, а с припухлых губ не сходила такая же озорная улыбка. Она, продолжая улыбаться, помахала ему рукой и села. Когда она села на свое место, он опять запоздало помахал ей в ответ – в спину, и опять покраснел от своей тупости.
В зале погас свет, поднялся занавес, и на сцене началось действо. Обычно внимание моего отца сразу переключалось на сцену, на игру актеров – для этого он и сидел на своем стульчике. Но сейчас он смотрел не на сцену, а на девушку: на ее узенькие плечи, на ее головку, даже в темноте зала блестевшую своими жгуче-черными волосами, и представлял себе ее лицо, которое он хоть и видел всего каких-то несколько секунд, но которое продолжало ярко стоять перед его глазами. Потом он стал думать, как ему подойти к ним, когда начнется антракт, и что ему сказать. А еще он думал, что ему скоро тридцать, что у него было достаточно много девушек, с которыми он встречался, и достаточно много женщин, с которыми он спал, но никогда не было ничего даже отдаленно похожего на ощущение, какое он испытывал сейчас, перед этой девчонкой – он был уверен, что ей еще нет и двадцати… Вдруг закрылся занавес, и в зале вспыхнул свет. Отец даже вздрогнул от неожиданности. Он встал со стула, вышел в фойе и стал их ждать около двери. Когда они появились, у него тотчас пересохло во рту и заторопилось сердце. Увидев его, девушка улыбнулась и, потянув за собой подругу, отошла в сторону, пропуская идущих сзади зрителей. Отец глубоко выдохнул, словно собирался прыгнуть в ледяную воду, и направился к ним, чувствуя, как наливается свинцом его голова.