Женя кивнула и смахнула подступившие слезы. Девочка боялась, что если отца лишат прав, она может оказаться в детском доме. Он на самом деле не трогал ее. Лишь однажды, в порыве затуманенного алкоголем рассудка, ударил ее по щеке, когда она вылила водку в раковину, устав ругаться и уговаривать вернуться к нормальной жизни. После пощечины она шокировано уставилась на отца, сказав, что никогда ему этого не простит. А утром, когда тот протрезвел, то на коленях вымаливал прощение у дочери, осознав, что натворил. Больше этого ни разу не повторялось.
– Наелась, лапонька? – заботливо поинтересовалась тетя Настя, вырвав ее из горьких воспоминаний.
– Да, спасибо большое… – прошептала Женя и благодарно улыбнулась.
– Вот и хорошо. А теперь спать! – подмигнула ей женщина, забирая пустую тарелку, чтобы помыть.
Ночью Женя долго не могла уснуть, думая то об отце, то о новеньком. Мысли лихорадочно скакали от одного к другому, мешая своими прыжками сну подобраться поближе. Но, наконец, она закрыла глаза, устав бороться с сонливостью.
Утром же, первым делом она схватила телефон, чтобы проверить, не звонил ли ей отец. Пропущенных вызовов не было. Это вернуло вчерашнее беспокойство. Быстро позавтракав омлетом и бутербродами с колбасой, с любовью приготовленными добродушной соседкой, девочка поспешила домой.
Зайдя в свою квартиру, она обнаружила, что папины вещи валялись на полу, а дверь в его комнату была нараспашку. Отец спал – видимо, явился очень пьяным или уже спокойно напился дома, найдя записку дочери. Сообщение-то так и осталось непрочитанным. Женя обреченно вздохнула, спешно собралась и отправилась в школу.
Женя шла на занятия, не торопясь. Впервые за прошедший год утро началось с заботы о ней. Это не она старалась встать пораньше, чтобы успеть не только собраться в школу, но и приготовить завтрак. Уже забытое чувство теплоты разливалось в ее душе, словно ласковый морской прилив на иссушенный берег. Ровно до того момента, пока она не застала своего родителя спокойно спящим, а по квартире витал мерзкий запах перегара. Отец вновь напился и даже отсутствие дочери дома не вызвало у него переживаний. А вдруг она не у соседки бы ночевала?
Надежда на исцеление отцовской души, на то, что он вдруг осознал, что так больше жить нельзя и взялся за ум, растаяла, как хрупкая снежинка на ладони. Сердце разрывалось от горечи и обиды. Ну почему он не хочет вспомнить о том, что у него есть дочь? Она понимала, что отцу нелегко пережить утрату, только вот ей-то гораздо сложнее. Он уходит в свой иллюзорный мир, боль притупляется, чувство безысходности отступает. А она? Ей приходится каждый день, каждую минуту переживать не только боль потери, но и отчаяние, которое наступает при виде отца.