Уснуть в эту ночь ей не удалось, горечь воспоминаний, боль, недопонимание и даже зависть снова поселились в беспокойной душе Софии. Прохладное раннее утро она встречала на пляже, укутавшись в махровый плед и прячась от неприятного ветра, приносившего соленые капли и мелкий песок, ее бессонную голову не покидали тревожные мысли. Почему-то на фотографии Алексы отец казался таким мягким, любящим и нежным, его глаза были живыми и ласковыми, но на всех снимках, которые хранила София, был изображен грубый холодный и безразличный человек. Соня представила как отец держит на руках маленькую Алексу, искренне радуясь ее появлению, как ведет ее в детский сад, как играет с ней и смеется, как целует ее нежные щеки и гладит своей большой ладонью по светлым волосам любимой дочери. «Все дело в его отношении! В чувствах!» – снова заплакала во весь голос Соня, пользуясь тем, что кроме темно-синей волны ее никто не услышит, ведь в столь ранний час бескрайняя песчаная полоса была пустынна и пасмурна. Завернутые джинсы сильно намокли, к соленому лицу прилипли противные мелкие песчинки, волосы спутались из-за сильного ветра – вот так, низко опустив голову, София брела в сторону дома, таща за собой грязный плед и старые текстильные кеды.
После горячего душа и завтрака Соня забралась под теплое одеяло, закрыла наглухо плотные жалюзи, создав иллюзию ночи, и вдоволь наревевшись крепко заснула. Лишь к обеду ее разбудил настойчивый телефонный звонок, ответив на который, Соня уже хотела снова спрятаться в своей темной берлоге, но в этот момент на экране отобразилось сообщение от Александры. В груди опять стало беспокойно, сердце застучало в три раза быстрее, и София нажала на значок уведомления. Текст сообщения был очень длинным:
«Скажи мне, что ты испытала? Ревность? Боль или обиду? – эти первые слова сразу насторожили Софию, ведь младшая сестра оказалась невероятно проницательной, – я не буду гадать, но точно знаю, что эти чувства далеко не из приятных, иначе ты обязательно бы мне позвонила… но ты терзаешь себя мучительными предположениями, ищешь оправдание или наоборот обвиняешь… Моя история с отцом слишком коротка, настолько, что мне хватит одного сообщения, чтобы изложить все: от нашей первой встречи – до последней. Я не знала его… лишь несколько скупых фрагментов всплывают в моей детской памяти, один из которых из которых – первое сентября. Да, он провожал меня в первый класс, неловко держа мою руку… на этом наша история закончилась. Мама вышла замуж и у меня появилась новая семья, отчим, которого я всегда звала папой, и младшая сестра. Мы жили счастливо, в достатке и любви, а мой, точнее наш отец, казалось был этому очень рад, наконец сняв с себя груз вины и ответственности. Лишь за полгода до смерти, он неожиданно объявился и попросил приехать к нему. Это была странная встреча, возможно необходимая нам обоим, чтобы поставить какую-то точку… На мои вопросы он не смог ответить или не захотел, чем разочаровал меня и даже где-то в глубине души обидел. Наверное, я хотела услышать слова раскаяния, объяснения или хотя бы сожаления, может увидеть в его глазах гордость за мои успехи, ну хоть что-то, что могло бы выразить малейшие чувства к родному ребенку, но нет – не случилось. Мы были слишком чужие… В тот вечер отец рассказывал о своих родителях, показывал фотографии, углублялся в историю происхождения нашего рода, хотя мне это было уже безразлично, я ждала другого разговора, других эмоций, других слов. Когда он умер, мне было больно, я испытала чувство вины, из-за того что не хотела узнать истинных причин его одиночества, не была внимательна к нему в ту нашу последнюю встречу, ведь он хотел что-то сказать… но не смог подобрать слова, переступить через гордыню или боль… Мама говорила, что он был прекрасным человеком, не винила его и всегда вспоминала с любовью, я это видела, знаю. Расскажи мне об отце, пожалуйста! Возможно, что, поняв его, я смогу простить и себя».