Словом, не захотел я предавать товарищей, разрушать святое. Я тоже был молодым организмом, стремящимся поспать. Но поступил благоразумно. Отыскал кладовку среди подсобных помещений клуба в самом дальнем углу, где меня днем с огнем никто не сыщет.
«Тут лежать, ‒ подумал я, засыпая на каких-то мягких мешках, ‒ настоящее блаженство, а эти, бестолковые, такие неудобные места выбрали!»
Поспать удалось недолго. Не успел я увидеть во сне маму и родной дом, ‒ гром по всему клубу, будто крыша обвалилась, ‒ зычный голос старшины. Стекла в окнах задребезжали: ба-бах ‒ рванула гаубица:
‒ А-а! Спите!.. Подъем!
Меня словно воздушная волна от выстрела этой гаубицы подкинула с лежанки. Я припал к двери. В лоб больно врезалась какая-то железная штуковина.
В холле, вытянувшись по стойке «смирно», стояли в одной шеренге шесть человек. Старшина, а был он под два метра ростом, как ястреб на цыплят, глядел на них сверху вниз. Съежившись от страха, они казались ему по пояс.
‒ Спите?! ‒ страшно вращая глаза, зарычал он.
Молчание.
‒ Не слышу ответа!
‒ Так точно!
‒ Разгильдяи! Ночью спят! Днем спят! По одному наряду вне очереди! Каждому!
Молчание.
‒ Не слышу!
‒ Есть по одному наряду вне очереди!
‒ А теперь: на-п-ра-во! В казарму шагом марш!
Командиры в армии, как боги: только они могут мгновенно возвращать простых смертных из рая на землю.
Демонстрируя строевую выправку, забывшие про сон солдаты, четко повернулись направо. И уже сделали один шаг…
‒ Стой! ‒ крикнул, спохватившись, старшина, останавливая их. ‒ А где этот… седьмой? Вас же семеро было… ‒ вспомнил он.
Молчание.
‒ Я спрашиваю: где седьмой?
Молчание.
‒ Вам что, еще по одному наряду добавить?
Молчание.
‒ Вопрос неясен? Я спрашиваю: где седьмой?
Молчание.
‒ Онемели! Если не скажете, где седьмой, добавлю еще по два наряда.
Молчание.
‒ Вы что?! Оглохли? Да я вас всех в нарядах сгною!
Молчание. Переминаются с ноги на ногу, потупив взоры. Вот она ‒ солдатская взаимовыручка! Ничего нет позорней, чем предать товарища!
Сорокалетний прапорщик был опытным командиром. На редкость мудрым. Он посмотрел в остекленевшие от страха и мутные спросонья глаза ребят и понял: не выдадут.
‒ Ладно, ‒ сказал он, смягчив тон. ‒ Кто скажет, где седьмой, наряда вне очереди не получит. Ясно? Кто смелый честно сказать?
Так устроена армейская жизнь: вышестоящий командир всегда должен знать правду о нижестоящем.