– Но ты еще не был в Южной Америке.
– Нахрен Южную Америку! Если ты отправишься туда в таком состоянии, будешь чувствовать себя точно так же. У нас тут хороший город. Почему ты не начнешь жить своей жизнью в Париже?
– Меня тошнит от Парижа и от Квартала[9].
– Держись подальше от Квартала. Курсируй сам по себе – и посмотришь, что случится.
– Со мной ничего не случается. Я как-то раз гулял один всю ночь, и ничего не случилось, только коп на велосипеде попросил предъявить документы.
– Правда, город хорош ночью?
– Меня не волнует Париж.
Вот и все. Мне было жаль его, но я ничем не мог ему помочь, поскольку он вбил себе в голову две идеи: ему полегчает в Южной Америке, а Париж ему надоел. Первую идею он взял из книги, да и вторую, надо думать, тоже.
– Что ж, – сказал я, – мне надо наверх, отправлять телеграммы.
– Тебе правда надо?
– Да, надо разделаться с этими телеграммами.
– Ты не против, если я поднимусь и посижу в конторе?
– Да, поднимайся.
Он сидел в предбаннике и читал газеты и журнал «Редактор и издатель», а я битых два часа стучал на машинке. Затем разложил копии, проштамповал имя автора, убрал все в пару больших конвертов и вызвал посыльного, отнести их на Гар-Сен-Лазар[10]. Выйдя в другую комнату, я нашел Роберта Кона спящим в кресле. Он спал, подложив руки под голову. Мне не хотелось будить его, но я хотел закрыть контору и отчалить. Я тронул его за плечо. Он покачал головой.
– Я этого не сделаю, – сказал он, зарываясь в руки головой. – Я этого не сделаю. Ни за что не сделаю.
– Роберт, – сказал я и потрепал его по плечу.
Он поднял на меня глаза. Улыбнулся и моргнул.
– Я сейчас говорил во сне?
– Вроде того. Но неразборчиво.
– Боже, какой скверный сон!
– Тебя машинка убаюкала?
– Должно быть. Я совсем не спал прошлую ночь.
– Почему?
– Разговаривали, – сказал он.
Я живо это представил. У меня скверная привычка представлять друзей в постельных сценах. Мы отправились в кафе «Наполитен» – пить аперитив и смотреть на вечернюю толпу на бульваре.
Был теплый весенний вечер, и когда Роберт ушел, я остался сидеть за столиком на террасе «Наполитена» и смотрел, как темнеет, и зажигаются вывески и красные с зеленым светофоры, и как бродят толпы людей, и кэбы цок-цокают вдоль сплошного потока такси, и как бродят пуль[11], по одной и парами, высматривая, где бы поесть. Смотрел, как мимо столика прошла хорошенькая девушка, смотрел, как она пошла вверх по улице и скрылась из виду, и смотрел на другую, а потом увидел, как первая идет назад. Она снова прошла мимо меня, и я поймал ее взгляд, и она подошла и села за столик. Подошел официант.