– А почему должно быть иначе? Ну скажи сам.
Что он мне на это ответит? «Я важнее, главнее, известнее…»? Что?
– Потому что я на десять лет дольше тебя говно ел. Я в «Городок» через десять лет большего говна, чем ты, пришел.
Мы заснули не разговаривая. На следующий день он с утра принес выпивку. «Прости», – сказал Илюша, часто-часто заморгал и поцеловал меня.
Когда он со мной соглашался, он не говорил, что я прав, он начинал чаще подмигивать. Это служило барометром, по которому я пытался определять его настроение.
Но я все же переделал начало, и с тех пор и до последних его дней студия «Позитив ТВ» всегда представляла сначала Илью Олейникова, а потом Юрия Стоянова. Илюша мог быть неправым, но не было случая, чтобы он этого не признал. Меня тоже заносило. Но я не извинялся, а стремился обратить человека в свою веру, заставить его сказать: ты прав. В этом смысле мы с Илюхой разные люди.
Больше ни в чем я не чувствовал разделявших нас десяти лет. Я был главным на площадке, а он – в жизни. Илья не был сладким и удобным для всех, готовым прийти на помощь каждому. Нет.
Он был правильный еврейский парень, строго разделявший «своих» и «чужих». Свои – это семья, друзья и партнер. Я был членом его семьи, независимо от того, сколько мы вместе выпили чаю.
Не так и много. За двадцать лет раза три встретили Новый год и отметили два дня рождения. Если родственника посадят в тюрьму, он не перестает быть родственником, – для Ильи это непреложная истина. Когда что-то случалось, он вставал среди ночи, чтобы помочь, даже если накануне мы погрызлись.
Наша грызня – это надо четко понимать – всегда носила только творческий характер: какую историю и как играть. Никогда в жизни не было человеческого повода поругаться. Я знал, что могу на Илью абсолютно положиться. Говорю так не потому, что его больше нет…
Однажды зимой у нас вышла смешная история. В зоне, где отстаиваются поезда, нам выделили для съемок вагончик. Я играл плохого железнодорожника, который «наезжает» на интеллигентного пассажира с чемоданчиком – Илюшу. Пока мы репетировали, мимо проходил настоящий железнодорожник, огромный битюг с молотком в руках. Он не понял, что идет съемка, и кинулся на меня, – слава богу, отбросив молоток. Мне палец в рот не клади. Я стал с ним серьезно толкаться, время от времени попадая противнику в «тыкву», но и мне досталось. Тут на выручку ринулся абсолютно не умеющий драться Илюша. Размахивая чемоданчиком, он налетел на моего обидчика в своих невероятно скользких туфлях, на которые уже не раз успел пожаловаться в процессе съемок. Падая на снег и поднимаясь, он норовил огреть железнодорожника чемоданом и кричал: «Б…ь, эти туфли! Я не могу его хорошо ударить! Юрик, понимаешь, я не могу его хорошо е…нуть! Туфли, туфли!»