Я твердо верю, что так и было до последнего дня. Но Илюха рвался реализоваться и вне нашей пары, стремился послать миру сигнал о собственной состоятельности. Он стал сниматься в кино. Безумно органичный, абсолютно не наигранный, очень смешной и трогательный с этим тиком, грустным взглядом, он гораздо больше подходил для кинематографа, чем я, невнятный и расплывчатый. Хотел, чтобы мы снимались вместе, а я сказал:
– В тупых комедиях не буду.
– А в чем мы должны сняться?
– Представь: ты немолодой солдат, ополченец, тебя призвали, ты в окопе, а я чуть помладше, какой-нибудь учитель. На нас идут танки. Тебя убивают, а я сижу над тобой и плачу… Я не знаю, что это должно быть, Илюш.
– Юрик, этого не будет никогда. Мы с тобой из «Городка»!
– Значит, подождем лучших времен.
Но Илюша ждать не хотел и снимался. И писал еще музыку. Для него это были элементы самореализации. Задуманный им мюзикл «Пророк» не сумел раскрутиться, что ввергло Лёлика в жесточайшую депрессию.
Все началось с поездки в Штаты в конце девяностых. У Ильи там множество друзей: пол-Кишинёва плюс родственники. Илюша сходил на Бродвей на «Чикаго». Ушел потрясенным и решил написать свой мюзикл.
Те, кто был знаком с Лёликом, знают: он всегда писал песни. Их исполняли Надежда Бабкина, Эдита Пьеха. Он сочинял эстрадную лирику. Люди бегали от Илюши, если в помещении оказывалось пианино. Он заставлял слушать свои творения. Это началось еще до знакомства со мной. Меня он напрягал редко, зная, что я люблю другую музыку и к пoпce и шансону отношусь сдержанно.
Так что его не вдруг осенило: дай-ка сочиню мюзикл! Свободное время он проводил у рояля, играл, не зная нот. И Дениса не зря потянуло в музыку – она постоянно звучала дома у Олейниковых.
Именно Денис подарил отцу компьютер, выдававший партитуру сыгранной мелодии. Мне нравились джазовые и рокерские куски. А попсовые – нет: «Илюх, ну это чистой воды „Сан-Ремо–67“! А этот „Сопот“ тебе зачем?»
Тем не менее он написал много талантливой музыки. Хотя сюжет, который Илья положил в основу мюзикла, меня смущал. Действующими лицами были Пророк, Старик, Голос и так далее. И все это вместе в подзаголовке именовалось «Притчей о блудном веке».
«Попытайся, – говорил я, – рассказать простую и яркую историю, а не высокопарную да еще и с потаенным смыслом. Тогда есть шанс, что получится шлягер». Но Илюша нуждался в поддерживающих словах и слышал только их. Он хотел, чтобы мне понравилась его музыка. И я, признаюсь, этим пользовался: когда было надо, хвалил, а если хотел уколоть – ругал.