– Итак, – Кира достала из сумки папку и положила на мой стол с такой уверенностью, словно вела многомиллионные переговоры каждый день, – я согласна. Но с моими поправками.
Она положила передо мной документ, исчерканный красными пометками. Я пробежал глазами по первой странице и невольно усмехнулся. Серьезная работа. Профессиональная.
– Пункт о полном невмешательстве в мою личную жизнь вне публичных обязанностей, – начала она, не дожидаясь моих комментариев, и в ее голосе звучала такая деловитость, что я почувствовал… восхищение? – Пункт о конкретных гарантиях безопасности для моего отца. И снижение неустойки с десяти миллионов до двух.
Подруга-юрист одобрительно кивнула. Они готовились основательно. И умно.
– Любопытно, – протянул я, переворачивая страницу. – А что, если меня эти условия не устроят?
Кира встретила мой взгляд без тени страха. В ее глазах горели маленькие огоньки – злость, решимость, гордость.
– Тогда ищите другую невесту, Дмитрий Александрович, – ответила она тоном, которым обычно говорят с равными. – В Москве много красивых и умных женщин, которым нужны деньги.
В кабинете повисла тишина. Я чувствовал, как напряглась ее подруга, готовая броситься на защиту. Чувствовал, как участился пульс самой Киры, хотя внешне она оставалась невозмутимой.
Смелая девочка. Знает, что играет ва-банк, но не отступает. Более того – она права. Я действительно могу найти другую. Но найду ли я еще одну, которая способна вот так – спокойно и достойно – поставить ультиматум Дмитрию Орловскому?
– Хватка у тебя деловая, Романова, – наконец произнес я. – Сработаемся.
Я достал ручку и начал ставить пометки напротив ее требований. Согласен. Согласен. Согласен с поправкой.
– Неустойку оставляем пять миллионов, – сказал я, поднимая глаза. – Компромисс.
Кира молча кивнула.
Следующие полчаса мы разбирали контракт пункт за пунктом. Она была удивительно въедливой – каждая формулировка, каждое слово проверялись и уточнялись. Ее подруга тоже не молчала, добавляя юридические нюансы.
– Пункт о раздельном проживании, – читала Кира. – Что это означает на практике?
– У каждого своя спальня, – ответил я. – Общие зоны только при необходимости. Никто никого не принуждает к близости.
Она слегка покраснела, но продолжила:
– А что насчет… интимных отношений с другими людьми?