Она посмотрела на него с таким восторгом, будто уже видела прозрачные стены, играющие бликами в закатном свете.
Кирилл усмехнулся:
– Только знай: в цветах я полный профан. Придется тебе все самой придумывать.
Она засмеялась, и смех ее прозвенел легко, будто ветер коснулся колокольчиков.
– Ну и прекрасно. Я все сама выберу. Я хочу белые лилии… И ирисы – синие, как летнее небо. Чтобы было красиво. И чуть-чуть таинственно.
Он провел ладонью по ее щеке. Солнце золотило ее кожу.
– Пусть будет все, что ты захочешь.
Она улыбнулась так широко, что в глазах у нее заиграли светлые искры.
– Обещай.
– Обещаю, – сказал он серьезно. – Будет тебе твоя оранжерея. И все цветы мира.
Марина встала и посмотрела на раскинувшийся внизу ландшафт. Волнами перекатывались переливы зелени – поляны, перелески, переливающаяся трава. Где-то вдали виднелось серебристое озеро, у самого берега его обрамляли высокие камыши, в которых перекликались птицы. Ветер слегка шевелил листву дубов и рябин вокруг дома, принося аромат пряной сухой земли и пыльцы.
– Посмотри, как красиво сегодня, – тихо сказала она. – Даже не верится, что лето заканчивается.
– У нас впереди целая жизнь, – сказал Кирилл. – И новая оранжерея.
Вечером они решили съездить в город. Марина хотела посмотреть керамические горшки – для своей будущей оранжереи. По дороге она включила музыку, смеялась и пела вполголоса, положив ладонь Кириллу на плечо.
А потом все случилось мгновенно.
Яркий свет фар. Резкий визг тормозов. Удар, от которого воздух будто вылетел из легких.
Когда Кирилл пришел в себя, в салоне машины стояла звенящая тишина. В воздухе смешались запахи бензина, битого стекла и железа. Марина лежала рядом, ее голова безвольно склонилась к нему на плечо. Он позвал ее по имени, но она не ответила.
Сквозь затихающий шум в ушах Кирилл слышал лишь одно:
«…орхидеи, ирисы… Чтобы пахло весной даже посреди зимы…»
И лето кончилось.
День похорон выдался на удивление ясным. Небо было безоблачным и пронзительно синим, как в разгар лета. Солнце лилось мягким светом, согревая лица людей, собравшихся возле церкви. Тонкий ветер шумел в кронах деревьев, срывая первые желтые листья – и они медленно кружились в воздухе, словно кто-то сверху раскидывал золотую пыль.
Кирилл стоял у входа, сжимая в руках букет белых лилий. Он почти не чувствовал пальцев. Ветер трепал полы его черного пиджака, и казалось, весь мир сделался тонким, прозрачным, хрупким, как стекло.