Драконий Хребет – королевство, где величественные, покрытые снегом вершины гор, вздымаются к лиловым небесам. Невысокие домишки, припекаемые солнечными лучами, сады, полные подснежников, и звездопады, которые можно поймать каждую ясную ночь.
Но под этой нежной красотой скрывалась гниль.
Король Альфонсо – толстый и самодовольный гад, похожий на жирного червя, извивающегося на троне, сделанном из костей дракона. Его разум всегда был затуманен властью, и он правил, как ребенок, играющий с огнем, не видя опасности. Его решения, по большей части, основывались на прихоти и слабости, а не на мудрости, какая подобала королям других королевств континета.
Народ, подобный овцам, слепо следовал за своим королем, не видя его недостатков. Их жизни концентрировались на повседневной рутине, не омрачённой критическим мышлением. Они верили в сказки, рассказанные их королем, и не замечали, как хрупкий мир постепенно разрушался изнутри.
С каждым годом Драконий Хребет все больше и больше проседал в порочной пучине невежества, безысходности и страха. Роскошные дворцы, построенные на лжи и боли, скоро рухнут под собственным весом, оставив после себя лишь груду камней и пепла.
Не удивительно, что в королевстве не существовало бесплатных таблеток от моего заболевания. Король Альфонсо не желал лечить простой народ деньгами из своего кармана. Ходили слухи, что своих воинов он лечил лучшими отварами и снабодьями. В то время как вокруг нищие люди не просто гибли, а дохли. Казалось, что это безобразие видела лишь малая часть всего мира. Многие почему-то отказывались принимать всё таким. Таким, как есть.
Но почему я был вынужден тратить все свои деньги, которые приходили мне стипендией на то, чтобы быть как все? Я не мог позволить купить даже новые сапоги для бега. Каждая копейка уходила на лекарства, чтобы лечить болезнь, которая губила одного за другим.
– Когда ты поступишь на службу в королевскую часть, то сможешь пользоваться королевским лазаретом. Там медицина рангом выше. Есть все необходимые медикаменты и отвары. Тебе осталось потерпеть каких-то два года.
Хоть мне было шестнадцать, но я намеревался продолжить обучение не до восемнадцати лет, а до двадцати. Два года – особая подготовка в нашем интернате. Это как перестраховка, чтобы меня точно отправили служить короне, а не каким-нибудь частным богатеям, платившим сраные копейки.