Старое здание выглядело почти уютно: кирпичные стены, яркие баннеры на спортивной площадке, цветы в клумбах у входа. Но ощущение, с которым они вышли из машины, было тяжёлым.
Они разговаривали с несколькими преподавателями, включая завуча и социального психолога. Все вспоминали 2017 год довольно обтекаемо, ни один из них не говорил прямо о какой-либо трагедии. Один учитель, старик с усталыми глазами, слегка нахмурился, когда услышал год.
– Да, была какая-то история. Девочка перестала ходить в школу. Насколько я помню, её фамилия была… Нортон? Нет, не Нортон… Но я не уверен. Кажется, потом её мать подала заявление в полицию. Но вроде бы не нашли ничего. Тогда все быстро замяли. Говорили, что она могла уехать к родственникам в другой город. Знаете, у нас тут такие случаи не любят раздувать.
Катя сделала пометку. Они вышли из школы с ощущением, что всколыхнули старую, пыльную воду. Моралес мрачно заметил:
– Кто-то тогда прикрыл это дело.
Катя кивнула:
– И кто-то – прикрывает это и сейчас. Но теперь у нас есть направление. Будем искать всех участников той вечеринки. Кто был там, кто исчез, кто остался.
И кто – теперь в чёрном списке.
Моросил дождь. Низкое небо над Аурис-Бэй гнуло тучи в асфальт, капли стекали по решёткам канализаций и по лицам прохожих, будто выжимая из города остатки цвета. Катя стояла у входа в архив городской полиции с чашкой дешёвого кофе в руках. Моралес курил, прижавшись спиной к колонне.
– Ты уверен, что они нам дадут доступ? – спросила она, поднимая капюшон.
– Комиссар подписал бумаги лично, – ответил он, выдыхая в сторону. – А я всё ещё числюсь в резервном списке следователей. По формальности – я их человек. Формальность, как видишь, – полезная штука.
Катя хмыкнула. Они вошли внутрь.
Архив хранил в себе десятилетия человеческой боли, замурованные в папках, склеенные в конвертах, сжаты в отчётах и протоколах. Их проводили вглубь зала – туда, где хранились дела по пропавшим без вести за последние двадцать лет.
– 2017 год. Пропавшие. Сортировка по алфавиту, – буркнул архивариус, седой мужчина с красными глазами и измятыми пальцами. Он кивнул на шкаф с металлическими ящиками и оставил их.
Катя и Моралес сели за стол. Прошло около получаса. Перелистанные папки, пыль, цифры, формуляры. Наконец:
– Вот, – пробормотал Моралес. – «Алисия Норте. Пропажа несовершеннолетней. 15 сентября 2017 года».