– Значит, всё ОК.
Ложь.
– Что, чёрт возьми, произошло? – он медленно провёл ладонью по лицу, будто пытаясь стереть невидимую маску. – Я пересёк холл от двери до лестницы. Точка.
Нет.
Многоточие.
Что-то засело внутри – как заноза в мозгу. Колется при каждом движении мысли.
Ноет. Ждёт…
– Значит… нужно пройти этот путь снова, – его голос звучал странно отстранённо, будто это говорил кто-то другой. – Шаг за шагом. Может, если наступить на те же плитки, реальность даст сбой и выплюнет правду.
Глава VII. Чучело, коньяк и студентки.
Саня просветлел лицом, будто монах, внезапно осознавший, что нирвана – это просто хороший виски. Он направился к выходу.
Сделал первый шаг.
Холл вдруг стал чужим. Боковым зрением он уловил, как на него наваливается Зло. Лохматое, желтоглазое, огромное.
Он обернулся – и в его глазах отпечатался фрагмент первобытного ужаса.
Над головой – лапа. Как приговор.
Загнутые бивни.
Неотвеченные вопросы.
Шерсть бурая, длинная, но не от возраста – от минувших эпох.
Бежать? Поздно.
Он сжался, в ожидании неизбежного, опустив глаза.
Время замедлилось, как в дурном сне.
Обрывки воспоминаний очередями стреляли в мозг. Последнее, что он видел в прошлой жизни, – эту лапу над головой.
– Мы уже встречались… Ты догнал. Растоптал. Превратил в кровавое месиво. Сейчас снова испортишь стройную фигуру и заляпаешь сверкающие полы? Дежавю? – мелькнула мысль пока он стоял, парализованный страхом.
Но тут…
Взгляд упал на табличку:
«Мамонт шерстистый, найден…»
Буквы заплясали. В голове снова помутилось, и он схватился за угол ниши.
Реальность хрустнула и обновилась, как система после сброса настроек.
Контуры обострились.
Изображение стало чётче, цвета – глубже.
Воздух пах цифрой и комфортом.
Мир снова загрузился в HD, но что-то в нём явно не прошло апгрейд.
Это был пожилой мамонт.
Чучело. Прапрамамонта из прошлого.
Саня перевёл дух. Выдохнул. Медленно, почти уважительно.
Внутри стих шквал. Стало тепло, почти уютно, как у камина после третьей рюмки.
– Чучело, – понял он. – Боже, я же… почти обо…знался. Ты – дрянь волосатая, чебурашка лопоухая, бритвоклювый переросток. Это ты! Ты меня, тогда разда…
На него оглядывались.
Он осёкся, и поток ругательств перестал оскорблять эстетику торгового центра.
– А как же заснеженный склон? Костяная нога? Привиделись? – он растёр внезапно заболевшее колено и на всякий случай огляделся.