– Ступай в дом!
– Лань Лянь – товарищ сознательный, – повысил голос Пан Ху. – Он вместе с ослом храбро вступил в схватку со стаей волков; опять же вместе с ослом спас мою жену. То, что он не вступает в кооператив, – временное непонимание, и заставлять его не следует. Я верю, что товарищ Лань Лянь непременно устремится вместе с нами по этому светлому пути.
– Лань Лянь, мы вот создаем кооператив высшей ступени, если и на сей раз не захочешь вступить, на колени перед тобой стану! – загремел Хун Тайюэ.
Хозяин отвязал вожжи и направился к воротам. На шее у меня позванивал подаренный героем войны колокольчик.
– Лань Лянь, так вступаешь или нет? – крикнул вслед Хун Тайюэ.
Хозяин уже вышел за ворота, но остановился и, обернувшись, сдавленным голосом бросил в сторону двора:
– Хоть на коленях проси, не вступлю!
Глава 9
Осел Симэнь во сне встречает урожденную Бай. Выполняя приказ, ополченцы арестовывают Лань Ляня
Теперь, дружище, поведаю, что было в тысяча девятьсот пятьдесят восьмом. Об этом годе не раз рассказывал в своих произведениях этот паршивец Мо Янь, но все чушь какую-то, и веры его писанине немного. Мой же рассказ основан на личном опыте и имеет историческую значимость. В то время все пятеро детей в усадьбе Симэнь, в том числе и ты, были учениками второго класса коммунистической начальной школы дунбэйского Гаоми. Не буду говорить о большом скачке в металлургии [71], об этих кустарных домнах повсюду, все это не представляет интереса. Не буду поминать и коллективные столовые с кормежкой из общего котла, колоссальные подвижки крестьян всего уезда – это все вы сами пережили, и не стоит об этом распространяться. Не буду также рассказывать о роспуске целых районов и волостей, о преобразовании деревень в большие производственные бригады, когда за ночь во всем уезде создавали народные коммуны [72]. Об этом вы прекрасно знаете, и мой рассказ будет неинтересен. А я – осел, осел в хозяйстве единоличника, вот и хочу рассказать о тысяча девятьсот пятьдесят восьмом, годе очень необычном, и о случившихся тогда некоторых удивительных происшествиях – об этом ты готов слушать? Политики по мере сил будем избегать, но если все же коснусь ее, прошу извинить.
В ясную лунную ночь пятого месяца теплый ветерок приносил с полей восхитительные запахи: зрелой пшеницы, камыша у воды, тамариска на песчаной гряде, срубленных деревьев… Ароматы радовали, но не настолько, чтобы заставить меня сбежать из дома этого вашего упрямого, не желавшего перемен единоличника. Сказать по правде, единственный запах, который меня притягивал, ради которого я, несмотря ни на что, перегрыз бы уздечку и убежал, был запах ослицы. Это нормальная физиологическая реакция здорового взрослого самца, и стесняться тут нечего. С тех пор как ублюдок Сюй Бао лишил меня одного яичка, я считал, что потерял способность к этому самому делу. Два остались, но мне казалось, что пользы от них никакой. Но в тот вечер они вдруг восстали ото сна, распалились, раздулись, колотушка под брюхом отвердела, будто железная, и раз за разом высовывалась, чтобы охладиться. Шум и суматоха в мире людей меня ничуть не трогали, перед глазами стояла ослица: стройная, с длинными тонкими ногами, ясными глазами, гладкой блестящей шкурой. Мне бы встретить и покрыть ее, только это важно; остальное – дерьмо собачье.