В гостиной внизу Кристабель Стэнхоуп беседовала с Винсентом Джеймсом. Вернее сказать, Кристабель говорила, а Джеймс бросал кости и слушал.
– Давайте посмотрим. Какой у нас сегодня день?
– Четверг.
– Тогда получается, что Новый год мы встретим в ночь с субботы на воскресенье. У нас здесь самое веселье – это именно канун Нового года. Вся местная детвора ждет не дождется.
– Что-то вроде ежегодного мероприятия?
– Да. В театре наверху. В этом году будет фокусник-иллюзионист и, думаю, диафильмы. Дуайт пытается быть деревенским сквайром, но мистера Рэдлета ему не обойти – тот здесь все к рукам прибрал. Но, по крайней мере, будет ребятишкам какое-то развлечение. – Кристабель помолчала. – Вы, мистер Джеймс, наверно, недоумеваете, зачем мой муж приобрел этот дом?
– Господи, нет!
– Он нелепый и вычурный, – продолжала Кристабель, преследуя свои скрытые цели. – Знаю, люди так и говорят у меня за спиной.
– Вам только кажется.
Кристабель оглядела вытянутую, с высокими потолками комнату. Во времена Флавии Веннер эту комнату скопировали с венецианской виллы. Уже тогда архитектор должен был почувствовать, что белый с розовыми вкраплениями мрамор будет выглядеть холодным в английском климате. Стены украшали гобеленовые панели; в огромном, как мавзолей, мраморном камине бушевал огонь, которого было вполне достаточно, чтобы поджарить какого-нибудь еретика эпохи Возрождения; приглушенный свет подчеркивал удобство современной мебели, но изображения дожей на роскошных гобеленах оставались в тени. Дальше, за широкой аркой, находилась столовая. Там было темно, если не считать небольших светильников над каждой из висящих там картин.
Всего картин было четыре – четыре подсвеченных цветовых пятна, притягивающих взгляд и наделенных странной гипнотической силой.
Флавия Веннер была очарована испанскими художниками, тем, что можно назвать затаенной страстью их работ. С того места, где Кристабель сидела сейчас у камина в гостиной, она видела маленькую картину Эль Греко, уникальную вещь среди работ этого художника. Кристабель взяла сигарету из коробки, лежавшей у ее локтя. Винсент Джеймс мгновенно поднес к ней спичку.
– Спасибо, – поблагодарила она и глубоко затянулась. – Полагаю, вы знаете, что я когда-то выступала на сцене?
– Конечно! Помню, я видел вас, когда был еще… – Он закашлялся и остановился. – То есть несколько лет назад.