Баррэтт снял очки, обратно засунул листок в карман и сошёл со сцены. Публика не издала ни звука. Некоторые были ошеломлены, другие пришли в недоумение. По залу прокатился гул ропота и недовольства. То, что рассказал Баррэтт о Грэме, можно было прочитать в Википедии, что многие заранее и сделали. От него ждали иного – шикарных слов и поэзии минут на двадцать.
В гримерке организатор представления потребовал от Баррэтта объяснений.
– Это ваше “эссе”, Сид? Любой кретин может так выйти на сцену и исполнить подобный отстой.
– Ничего, кроме отстоя, публика в этой вонючей забегаловке не достойна.
– Мы вам ничего не заплатим.
– Засуньте свои деньге себе в зад, – отрезал Баррэтт и покинул гримерку.
В зале он купил пиво и сел в углу за свободный столик. Но сидел и потягивал пивцо он в одиночестве недолго. Полминуты спустя к нему подсел лохматый худощавый тип с большой бородой и дикими глазами.
– Долгих лет жизни тебе, повелитель Замка Неземного Света Безумного Бриллианта! – поприветствовал тип Баррэтта и протянул ему свою костлявую руку.
Баррэтт пожал её своей и поправил:
– Не повелитель, всего лишь один из жителей. Вот Уотерс или Гилмор – они, да, не отказались бы от такого титула.
– Они тоже жители, – настаивал тип. – Хотя… Уотерса можно назвать повелителем. Замка Розовых Свиней.
Баррэтт рассмеялся, ибо понимал истинную суть вещей. Он и его бывшие друзья из “Пинк Флойд” – никакие не повелители и не жители. В лучшем случае – просто путешественники. Некоторые Воздушные Замки не имели хозяев, так они создавались Строителем изначально. Например, Замок Неземного Свете Безумного Бриллианта и Замок Розовых Свиней. Там можно было погостить, провести кое-то время, перекантоваться, устроить уик-энд, вспомнить старое и былое, покататься на летающих кабанах, поплясать Лето Любви с хиппи, накушаться ЛСД, погрузиться в психоделическую реальность, отправиться в Лондон 1969 года и так далее. Вот так, Мир, Любовь и Свобода, и никаких повелителей и хозяев.
– Где ты сам обретаешься? – спросил Баррэтт своего бородатого приятеля, которого, кстати, все знали, как Чарльза Стрикленда из романа Сомерсета Моэма “Луна и грош”. Моэм списал своего Стрикленда с Ван Гога, но, на самом деле, между ними мало что было общего.
– Пока моё пристанище – Белая Башня Из Слоновой Кости, – ответил Стрикленд.