И это было хреново. Очень хреново. Как правило такие не останавливались на одном убийстве – значит, готовимся ловить нового урода. Белла со вздохом выпрямилась.
– Какая, кстати, у нее была Тень?
– Скажу после анализов, – ответила Белла, и один из парней в белом комбинезоне вдруг подал голос:
– У нее ягуар был. Это Евгения Скворцова, спортсменка. Я ее узнал. Смешанные единоборства.
Филин и Белла переглянулись.
– Уникальное животное, – заметила Белла. – На весь округ таких два или три. Если это, например, коллекция? Собирает исключительные Тени?
Белка наконец-то отбежала от кроссовка – вприпрыжку рванула к деревьям. От дорожки пролетел сыч – сделал круг над телом, ударился оземь рядом с Филином, выпрямился уже в человеческом облике. Белла выразительно завела глаза к небу.
– Общественный транспорт отменили, Сычев? Такси там, маршрутку? – спросила она. Сычев ослепительно улыбнулся, и Филин в очередной раз подумал, что не встречал еще такого человека, который настолько не вязался бы со своей Тенью.
Сыч – маленькая грозная птица, шустрая и боевая. Капитан Сычев был высоченным широкоплечим красавцем с гривой золотых волос – все считали его львом, пока он не вылетал в окно, обращаясь часто и демонстративно.
Свою Тень он обожал.
– Спасибо матери с отцом, что уродился я сычом, – весело ответил он. Посмотрел на девушку под деревом, кивнул чему-то своему и произнес: – Что вы знаете о людях без Тени?
Белла покачала кулаком с оттопыренным большим пальцем в сторону задушенной Скворцовой и сказала:
– Что они мертвые лежат. Человек не может существовать без своей Тени. Умирает, если ее вырвать.
И вдруг осеклась. Ошарашенно посмотрела на Сычева, который стоял с таким видом, словно едва сдерживал детский возглас “И ничего-то вы не знаете!”
– Да ладно… – пробормотала Белла. – Снова?
– Официально: человек без Тени, живой и здоровый, сейчас сидит в Краснозаводском отделении, – произнес Сычев, и Белла с Филином переглянулись. – Летим смотреть?
– Опять они здесь, – произнес Филин и махнул рукой. – Давайте, по коням.
***
– Лучше бы это была ты.
Мать стояла у окна, курила невесть какую по счету сигарету. Черный платок делал ее похожей на странную птицу – сгорбленную, потерявшую любимого птенца, сожженную дотла этой потерей.
– Что? – переспросила Арина, убирая чашки на сушилку. Павлу сегодня было девять дней, и они собирались на кладбище – как и вчера, и позавчера, и еще три дня до этого.