– Север научил меня слышать тишину. Но тишина бывает разной. Та, на службе, была полна криков. Эта, карельская, – полна жизни.
Лика кивнула, понимая без слов. В её глазах мелькнуло что-то похожее на узнавание – словно она тоже знала цену разным видам тишины.
Утро накрыло лагерь серой дымкой. Грен, как обычно, проверил сети: озёрные щуки плеснули под шлюпкой, оставляя на воде серебристые круги.
– Карелия щедра к тем, кто уважает воду, – заметил он, выбирая рыбу. – Здесь более 60 тысяч озёр, и каждое помнит тех, кто приходил к нему с добрыми намерениями.
Лика улыбнулась, записывая его слова в блокнот; она запомнила его тихие слова, будто они были частью древнего заговора водяных духов, которых карелы задабривали первой ухой.
– Научите меня уважать воду, – попросила она. – Я хочу понять этот край.
Они пошли к каменному лабиринту на мысе Бесов Нос. Лика, босиком на холодном граните, обвела взглядом спиральный узор, высеченный древними руками.
– Говорят, такие лабиринты строили для проводов душ, – она коснулась камня ладонью. – Но я думаю, это были места для разговора с вечностью.
Грен мягко положил руку на её плечо, помогая сохранить равновесие на скользких камнях. От этого касания по спине Лики пронёсся ток, как первая искра в кресалах.
– Вы художник, – сказал он, глядя на её руки. – Но видите не только красоту. Видите суть.
– А вы лесник, – ответила она, – но чувствуете больше, чем показывает карта. Чувствуете душу места.
Между ними потекла тишина, наполненная пониманием. Древние камни лабиринта словно благословляли их первый разговор.
Глава 3. Тайный ритм дождя
К полудню налетела гроза – типичная для карельского лета, когда высокая влажность в 80% создаёт условия для быстрых перемен погоды. Палатка захлопала, как гигантская птица. В тесном укрытии они сидели напротив: у него в руках был туристический примус, у неё – начатый карандашный эскиз Грена: резкие тёмные линии, будто вырезанные в дереве.
– Вы рисуете меня, – констатировал он, не поднимая глаз от приготовления походного обеда.
– Я рисую то, что вижу, – ответила Лика. – А вижу я человека, который носит в себе целую вселенную.
Молния осветила полог, и Лика вдруг увидела шрамы на его груди – память о далёких северных экспедициях. Он перехватил её взгляд, но, вместо того чтобы отпрянуть, тихо улыбнулся.