– Видите! – закричал Бен хрипло, вырываясь из рук Эмили. – Оазис! Вода! – Он побежал, спотыкаясь, к узкому проходу между скал. Джейк хотел крикнуть, чтобы он остановился, но горло перехватило. Что-то было не так. Воздух здесь пах не свежестью, а… сладковатой гнилью и все тем же озоном. Они вошли в каньон. Картина, открывшаяся им, заставила застыть на месте даже Джейка. Маленькое озерцо в центре оазиса было покрыто маслянистой, темно-багровой пленкой. Но не это было самым страшным. Растения вокруг – кактусы сагуаро, юкки, даже чахлые травы – были покрыты теми же темными трещинами, что и Бен. Из трещин сочилась липкая чернота. Некоторые кактусы словно кристаллизовались изнутри, их мякоть превратилась в темный, блестящий агломерат, проступающий сквозь лопнувшую зеленую кожу. Листья юкк были хрупкими, как стекло, и звенели на ветру. Весь оазис был заражен, превращен в чудовищный сад боли.
– Нет… – простонал Бен, глядя на мертвую воду. – Нет… – Но жажда, смешанная с отчаянием, была сильнее. Он бросился к воде, рухнул на колени у самого края и зачерпнул ладонями покрытую пленкой жидкость.
– Бен, не пей! – закричала Хлоя. Было поздно. Он с жадностью глотнул. И замер. Потом его тело вздрогнуло, как от удара током. Он издал звук – не крик, а скрежещущий, хрустящий вопль, словно ломающийся камень. Трещины на его шее, лице, руках вдруг резко расширились, углубились. Кожа начала лопаться, как пересушенная глина, отваливаясь кусками. Но под ней не было мышц и крови. Из разломов тела Бена полезли… выросли… темные, острые кристаллы. Они росли с ужасающей скоростью, ломая кости, выпирая из-под кожи. Его рука, еще секунду назад человеческая, превратилась в скрюченную, покрытую острыми шипами гроздь черного кварца. Его крик превратился в непрерывный, высокий скрежет – звук трения кристалла о кристалл. Один глаз помутнел, покрылся трещиной и застыл, как слепая стеклянная бусина. Другой, еще человеческий, смотрел на них с немым, непостижимым ужасом и болью.
– БЕН! – завопила Эмили, бросаясь к нему.
– Не подходи! – рявкнул Джейк, хватая ее за руку. Он увидел, как темные прожилки поползли по ее шее – она слишком близко была к Бену, к этой зараженной воде, к воздуху, насыщенному спорами этой адской пыли. Бен-Кристалл повернул свою уродливую, наполовину расколотую, наполовину остроконечную голову к ним. Его оставшийся глаз закатился, и из горла вырвался новый скрежет, похожий на смех. Он сделал шаг – его нога, превращенная в неуклюжий кристаллический обрубок, хрустнула, проваливаясь в песок. Хлоя стояла, прижав руки ко рту. На ее запястьях темные линии пульсировали, становясь глубже. Она почувствовала первый, едва уловимый зуд под кожей там, где трещинки касались вены. Майк "Тэнк" Деланей стоял, как вкопанный. Кровь из носа уже не текла – она загустела темной коркой, смешанной с блестящими песчинками. Его огромные кулаки были сжаты так, что костяшки побелели. Он чувствовал, как его кости становятся тяжелее, как суставы теряют гибкость, скрипят при малейшем движении. Джейк Моррисон смотрел на кристаллизующегося Бена, на зараженный оазис, на темнеющие трещины на шее Эмили, на побелевшее лицо Хлои и окаменевшую ярость Тэнка. Он почувствовал холодную волну страха, прокатившуюся по позвоночнику. Шевеление под кожей в его груди ответило на это волной жгучего зуда. Он понял страшную вещь. Буря прошла. Но она их уже нашла. И медленно, неотвратимо, песок Соноры начинал прорастать сквозь их кости. Они были обречены. Все.