– Транспорт здесь весьма ненадежный, – сказал он. – Совершенная архаика. Опасная и малопредсказуемая. Но вы, молодой человек, к счастью, кажется, не пострадали. Или как – уже зажило?
– Не пострадал, – ответил Микка. – Повезло.
Он оглянулся вокруг. В углу залы располагался портал мраморного камина, над ним, на полке, отливали золочеными завитушками стрелочные часы. Возле ряда окон сверкал лаком черный рояль, на нем, в беспорядке, лежали открытые нотные тетради, стояла ваза с полевыми цветами, уже давно засохшими. У дальней стены громоздился старинный кожаный диван с очень высокой спинкой и два, подобных ему кресла. Середину комнаты занимали круглый стол, с цветастой плюшевой скатертью поверху, мягкие стулья. Пахло чем-то горелым, терпким, но при этом запах был довольно приятный. Микка вдруг сообразил, что камином не так давно пользовались по его прямому назначению. Ага, вон еще несколько поленьев осталось – лежат на латунном листе; кочерга стоит, прислоненная к стене. То есть, он вовсе недекоративный. Надо же…
– Очень хорошо. Я рад, что все пресчастливо обошлось, – сказал куратор. – Пройдемте, сударь вы мой, в кабинет, – жестом памятника с Октябрьской площади, характерным и запоминающимся, он указал на очередную высокую дверь. – Извольте. Там нам будет удобнее-с.
В кабинете оказался еще один монструозный диван, и хозяин квартиры усадил Кутасова на него. Пружины мягко приняли вес Микки, спинка вежливо обняла его с двух сторон, а боковой валик удобно лег под локоть. Комфортно, черт возьми… – умели же делать.
Сам куратор уселся в кресло, пододвинутое к столу с зеленой бархатной подложкой. За спиной хозяина располагался высокий, плотно набитый книгами шкаф. Книги вообще были везде: помимо полок, лежали на столе, громоздились высокими стопками на полу. Не считая книг, кругом имелось много разного прочего эстетического хлама: часы с тяжелым маятником на стене, фарфоровые фигурки на тех же полках, странные перетянутые колбы, наполненные песком, и прочее…
– Ну-с, молодой человек. Будем знакомиться по-настоящему, – сказал хозяин, отодвигая в сторону массивный альбом с глянцевой суперобложкой и укладывая руки с толстыми пальцами на суконную столешницу.
Кутасов кивнул. Небольшой кабинет освещался лишь лампой, стоящей на столе куратора, ее зеленый абажур отправлял поток теплого света вниз на палевый ковер. Микке было уютно, пахло старой бумагой, кожей, занавеска на открытом окне, впуская влажный уличный воздух, успокаивающе качалась.