– В тот вечер Герман находился дома в учебной комнате с преподавателем Лилей, так?
– Пойдёмте, – красивая вдова встала с кресла и утёрла слёзы, – я вам всё покажу.
В просторной светлой комнате того же первого этажа стояли 2 письменных стола, несколько удобных стульев, книжный шкаф, длинный мягкий диван, а у раскрытого окна – 2 кресла с журнальным столиком между ними. На одной из стен висела интерактивная доска, чуть выше – телеэкран.
– Вот здесь малыш занимается…. то есть, занимался, – Ольга вновь всхлипнула, – потому что Лиля к нам больше не придёт, её очень потрясло произошедшее. Я даже не знаю, что теперь говорить о сыне другим преподавателям, чтобы не напугать и их тоже!
– Согласно показаниям учителя зоологии, урок прошёл как обычно, они уже закрывали учебники, когда в дверь постучали, и вошёл ваш приятель Андрей Нестеров. Со словами: «Герман, а у меня для тебя сюрприз!» Нестеров открыл большую коробку, принесённую с собой, и извлёк из неё африканскую маску, которую надел на себя и зашипел, при этом мужчина поднял вверх одну руку, а другой достал из той же коробки деревянный нож. Мальчик истошно закричал, а гость положил нож обратно. Однако подросток, не переставая кричать, подскочил к Нестерову, снова достал нож и точным движением нанёс мужчине смертельный удар в самое сердце. Гость скончался до приезда скорой.
– Да, Лиля именно так и рассказывала, – съёжилась Барсова и опустилась в одно из кресел. – Когда я вошла сюда, услышав жуткие крики, то увидела малыша возле этого столика с окровавленным ножом в руке, рядом лежал Андрей в чудовищной африканской маске и дёргался в предсмертных конвульсиях, Лиля забилась в дальний угол и визжала, на столике стояла раскрытая коробка.
– Как полагаете, почему ваш сын так поступил?
– Думаю, Андрей напугал его этой омерзительной маской и угрожающим шипением.
– Напугал?! Ольга Николаевна, вы же понимаете, что подобный испуг – не повод для убийства!
– Да, конечно, но… дело в том, что Герман – необычный мальчик… он… у него легкая степень аутизма.
Адвокат стал весь внимание.
– Сейчас сын уже совсем нормальный и развитый ребёнок, – женщина запнулась, – был до этого случая… Теперь он только сидит, сжавшись в комок и молчит, раскачивается вперёд-назад. Когда мы навещали его в изоляторе, Герман даже не смотрел на меня! Не знаю, понимал ли он наши слова. Только на прощание он проронил: «Пока!» Да вы и сами всё видели!