– Но Герману нельзя находиться в тюрьме, ведь он болен и нуждается в лекарствах, процедурах, особом отношении!
– Если есть медицинские заключения, подтверждающие наличие у мальчика заболевания, не совместимого с содержанием в следственном изоляторе, то я смогу добиться изменения меры пресечения на домашний арест.
– Сейчас принесу все документы! – Ольга рванула к двери.
Послышался шум из холла.
– А вот и Аня с Максом! – вдова остановилась. – Пойдёмте в гостиную, там вы сможете поговорить с ними, пока я хожу за бумагами.
Анна оказалась стройной, изящной женщиной 30 лет ещё более грациозной, чем сестра. Черты её лица были более утончёнными и миловидными, длинные русые волосы ниспадали на плечи густыми локонами. От этой красавицы веяло какой-то беззаботностью, лёгкостью, непосредственностью, хотя держалась она не менее аристократически, чем Ольга.
Максим Соколовский – приятный мужчина лет на 15 старше своей подруги обладал внешностью опытного доктора и создавал впечатление надёжного, интеллигентного человека. С первого же взгляда было заметно, что обе сестры очень уважали его и доверяли.
Пришедшие поздоровались с адвокатом, прошли в гостиную, где расселись по креслам.
Анна попросила помощницу по дому принести кофе.
Калинин приступил к опросу свидетелей:
– Как я понял, погибший Андрей Нестеров являлся вашим другом, так?
– Да, – ответила Анна, – Андрей был талантливым художником. Мы с Олей целый год учились у него живописи и постепенно подружились… Он часто приглашал нас на выставки, в театры, на концерты, заходил на чай…
– Ладил с мальчиком?
– У них были обычные отношения, – пожала плечами красавица, – скорее даже никакие…
Дверь приоткрылась, и заглянула хозяйка дома:
– Извините, что прерываю. Аня, можно тебя на минуту? Не могу найти ключ от ящика.
Та вышла. Было слышно, как сёстры поднимались по лестнице на второй этаж.
Адвокат переключился на Соколовского.
– А какими вы видели отношения между мальчиком и погибшим? Они не испытывали неприязни друг к другу?
– Неприязни? – Максим вальяжно откинулся на спинку кресла. – Знаете… Нестеров был довольно «пёстрым» человеком, если вы меня понимаете. Как психиатр я сразу определил ярко выраженный истероидный тип личности, стремящийся привлекать внимание окружающих любой ценой. Андрей был неплохим, но довольно эгоцентричным человеком. На Германа он старался даже не смотреть, потому что мальчик не входил в круг его интересов. Герман же часто не понимал шуток Андрея и сидел с каменным лицом либо громко выражал своё недовольство – это раздражало Нестерова. Творческий человек любил пошутить витиевато, а ребёнок с аутизмом не в состоянии уловить игру слов и намёков. К тому же, мне казалось, что малыш ревновал мать к художнику, а тому в свою очередь претило наличие у возлюбленной особенного ребёнка. Так бывает, понимаете?