Средства, полученные от продажи их с мамой трешки в центре приволжского областного центра, он вложил в двухкомнатную квартиру в одном из новых микрорайонов Питера, вот только добираться оттуда на работу было слишком долго и муторно. Именно поэтому свою квартиру Зубов сдавал, а жил в съемной, недалеко от работы, и этот расклад его полностью устраивал.
Кроме того, новая квартира была до зубовного скрежета похожа на ту, в которой шесть лет назад в одночасье закончилась его жизнь, а потому находиться в ней больше пятнадцати минут Зубов не мог физически. Неистово стучало сердце, Алексей начинал задыхаться, бледнеть и чуть ли не терять сознание, что для такого здорового лба выглядело довольно комично. Не к лицу мужику, да еще и майору, такая чувствительность. Вот только поделать с ней Зубов ничего не мог, как ни пытался.
Мама, когда еще была жива, уверяла, что время лечит, но то ли эта мудрость не работала вообще, то ли пасовала только в отношении его, Алексея Зубова. Время шло, а легче не становилось. Ни капельки. Он сделал глоток чаю и снова посмотрел в окно, где по карнизу ходил важный толстый голубь.
Мама всегда гоняла голубей, стучала по стеклу, грозно кричала «кыш», уверяя, что голубь на окне – к несчастью, вот только ничего такого с Зубовым приключиться больше не могло. Все его несчастья давно случились, а значит, и гонять голубей было совершенно незачем. Наоборот, Зубов их прикармливал, кроша через форточку оставшийся подсохший хлеб.
Вскрывшаяся болезнь Анны. Смерть мамы. Вот и все его несчастья. Впрочем, ему хватило. Мысль об Анне оказалась неожиданной, резкой и, как всегда, больно полоснула по нервам. Во всем, что касалось Анны, они оставались оголенными. Интересно, сколько он о ней не вспоминал?
Зубов прикрыл глаза. Да, наверное, с конца зимы. С годовщины того самого дня, когда он узнал, что его любимая женщина – серийная убийца, психопатка с раздвоением личности[1]. Впрочем, он и до этого знал, что Анна не такая, как все.
Она казалась ему инопланетянкой. Земной и в то же время необычной женщиной. Вроде и из плоти и крови, но с примесью чего-то потустороннего. Анна всегда одновременно была здесь и как будто не здесь. Противоречие, которое цепляло особенно сильно из-за того, что он никак не мог его разгадать. А когда разгадал, то чуть не умер от болевого шока.