Переглянувшись с Исянычем, ничего не сказав, без слов понимая друг друга, подумали: «То, что надо!» Комбат одобрительно сказал:
– Оставайтесь здесь, готовьте места под БМки. Как стемнеет, по одной начну присылать. Маскируйте машины и размещайте народ. Будьте в готовности, возможно, сегодня работать начнем.
Командир, запрыгнув в УАЗик, уехал.
Осмотрев дом и скособоченные сарайки, мы вышли во двор.
– Есть охота.
– Ага. И ничего не взяли с собой. Сигареты хоть есть?
– Совсем немного, до вечера не дотянем, пошли к соседям.
– Пошли.
Соседний дом был намного лучше. Заходя внутрь, увидели уютную обстановку: на входе висит белый тюль, на окнах – шторы, на полу аккуратно постелены коврики. Хорошая кухня: электрический чайник, плитка, микроволновка, в центре – круглый стол, стулья, вдоль стен стоят диваны, кровати. Какая-то идиллия. Даже не верится.
– Есть кто дома?!
Из дальней комнаты раздался голос:
– Заходи, чего хотел?
Оказалось, что в доме живут военные, тоже артиллеристы – гаубичники. Их батарея на передке, а сюда, периодически сменяя друг друга, ездят отдыхать. Уже девять месяцев живут в этом доме. Узнав нашу ситуацию, пацаны, недолго думая, разогрели суп, во дворе, под кроной огромного ореха, накрыли стол. Кто бы мог поверить, что такое возможно!
Перекусив, налив кофе, довольные, что голод отступил, откинувшись на спинки деревянных стульев, закурили. Разговаривая с ребятами, расспрашиваем их об обстановке, о том, как тут устроен быт, о том, что происходит на передке.
– Деревню часто обстреливают?
– Бывает, но очень редко. Они, похоже, не достают. Вот перед ней уже веселее.
– На передке как? Сильно давят? А то нас сюда в таком ужасе перебрасывали.
– Сильно. Видимо, Работино оставим. Сейчас на Вербовое один накат за другим. Потери есть, и в плен ребята попадают. Пехоте несладко приходится, так что вы очень кстати.
Немного отдохнув, взяв у ребят топоры, отправились к той роще, что приметили ранее. Мы пошли искать, где можно спрятать целую батарею «Градов». Идя по тропинке вдоль лесополосы, прижимаясь ближе к деревьям, чтобы быть менее заметными, шагаем молча. Я задумался.
Как парни попадают в плен? Да все просто. Например, пошли в атаку, а их вражеская арта накрыла, кого-то контузило, он потерял сознание, остальные в неразберихе отступили, на это место пришли нацисты, вот человек и оказался в плену. Много всяких вариантов может быть. Главное, чтобы не сам сдался. Это уже измена Родине, совсем другая история. А пленного, его ведь точно начнут бить и пытать. Им нужна информация, сто процентов – вытрясут все, что знаешь. А это будет считаться изменой Родине? Спорный вопрос. Много ли простой солдат знает? Вот мы, когда ехали сюда, нам до последнего командиры ничего не говорили. Что расскажет простой солдат? Предположим, из какого он подразделения, кто командир, какой у него позывной, сколько народу и какое вооружение есть. Какой участок держат, где посты стоят, какие пароли, где минные поля в их зоне ответственности, где блиндажи и расположение личного состава. Если у него рация есть – это хуже. Тогда враг сможет слушать эфир. Для фашистов это ценная информация. Думать, что каждый солдат, как Зоя Космодемьянская, будет молчать, глупо. Поэтому командиры в такой ситуации должны принять меры: сменить частоту, позывные, пароли, сменить место постов и расположения солдат, всеми возможными способами исключить возможность использования противником информации, полученной от пленного. Солдат многого не знает, хуже, если в плен попадают старшие офицеры.