– Ты забыл меня, – сказала она, и её голос эхом разнёсся по саду.
Он попытался убежать, но сад превратился в лабиринт, где каждый поворот приводил к одной и той же скамейке. Женщина всё время сидела там, и каждый раз, когда он приближался, её голос становился всё громче. В конце концов он закричал, и мир вокруг рассыпался на осколки, как разбитое зеркало.
В следующем сне он оказался на чердаке, где пыльные балки уходили в темноту, а из углов тянулись паутины. На полу лежали старые чемоданы, и из одного из них доносился стук, будто кто-то пытался выбраться наружу. Он открыл чемодан, а внутри увидел собственное лицо, и оно шевельнулось, открывая рот в беззвучном крике. В этот момент по крыше пробежали шаги, и он услышал голос:
– Не открывай дверь.
Он бросился к окну, но за окном была только пустота, в которой медленно кружились обрывки старых писем. На одном из писем он различил своё имя, написанное чужой рукой. Письмо вспыхнуло и исчезло, а в комнате стало совсем темно. Он почувствовал, как кто-то тянет его за плечо, и проснулся, задыхаясь, в холодном поту.
Первые лучи рассвета робко скользили по стенам, но комната всё ещё оставалась наполненной тяжёлым воздухом, насыщенным остатками ночных кошмаров. Натаниль медленно сел на постели, с трудом различая знакомые очертания мебели в полумраке. Он провёл рукой по лицу, чувствуя липкий холод на коже, и попытался вспомнить, что именно ему снилось, но воспоминания ускользали, оставляя только тревожное послевкусие. Где-то за стеной послышался шаг, и он насторожился, прислушиваясь к едва уловимым звукам дома. Скрипнула дверь, и в коридоре появилась Фиона, закутавшаяся в шерстяной платок, с усталым взглядом и потухшими глазами. Она остановилась, заметив брата, и тихо спросила:
– Ты тоже не спал?
– Нет, – ответил он, – всю ночь что-то мерещилось.
Они молча спустились на кухню, где лампа отбрасывала на стены причудливые тени. Фиона поставила чайник, и в этой простой суете было что-то успокаивающее. На улице медленно светлело, но за окном всё ещё царила туманная дымка.
– Мне снилось, будто я стою на берегу реки, – тихо сказала Фиона, не глядя на брата. – Вода была чёрной, а на том берегу кто-то звал меня по имени.
Натаниль кивнул, не зная, что ответить. Внутри всё сжималось от неясной тревоги.