Одним из наиболее изученных примеров является развитие зрения. Если ребенок рождается с катарактой и не получает зрительного опыта в первые месяцы жизни, даже после успешной операции зрение может остаться серьезно нарушенным. Это происходит потому, что зрительная кора мозга не сформировалась должным образом в критический период.
Аналогичные процессы происходят и в психологическом развитии. Дети, которые не получили достаточного эмоционального отклика в критический период формирования привязанности, могут испытывать трудности в отношениях всю жизнь. Терапия может помочь, но полностью компенсировать пропущенный опыт критического периода крайне сложно.
Дэвид рос в детском доме с очень высокой нагрузкой на воспитателей. Персонал менялся часто, эмоциональный контакт с детьми был минимальным. Базовые потребности в еде и безопасности удовлетворялись, но критически важного опыта стабильной эмоциональной связи не было. Когда Дэвида усыновили в возрасте трех лет, приемные родители столкнулись с серьезными проблемами. Мальчик не мог формировать близкие отношения, был эмоционально отстраненным, не понимал социальных сигналов. Годы терапии помогли ему развить некоторые социальные навыки, но глубинная способность к близости так и не сформировалась полностью.
Пропущенные возможности критических периодов могут проявляться и в более тонких формах. Например, дети, которые не получили достаточного опыта исследования мира в раннем возрасте, могут вырасти чрезмерно осторожными взрослыми. Те, кто не видел примеров здорового решения конфликтов, могут всю жизнь либо избегать конфронтации, либо решать проблемы через агрессию.
Особенно драматичными могут быть последствия травматичного опыта в критические периоды. Мозг ребенка настолько пластичен, что может адаптироваться даже к очень неблагоприятным условиям. Но эта адаптация может стать проблемой, когда условия изменяются.
Анна росла в семье, где отец был алкоголиком, а мать находилась в состоянии хронического стресса. Критический период формирования стрессовых реакций прошел в атмосфере постоянной тревоги и непредсказуемости. Мозг девочки адаптировался к этим условиям, развив гиперчувствительность к признакам опасности. Став взрослой, Анна продолжала реагировать на малейшие признаки конфликта так, как будто её жизни угрожает реальная опасность. Её нервная система была настроена на выживание в хаотичной среде, но в обычной жизни это проявлялось как повышенная тревожность и неспособность расслабиться.