Во время следующего посещения танцпола Илия почувствовала сильный жар и головокружение почти сразу, как только оказалась среди танцующих.
«Мне нужно освежиться… Срочно… Я что-то задыхаюсь… Сумка… где моя сумка? Там мои таблетки…»
Она не совсем твердой походкой вернулась к столу и, обнаружив свою сумку, сообщила Любе, потому что Юли и Полины не было, что пойдет освежиться ненадолго, и такой же походкой направилась в туалет.
«Неужели какой-то коктейль сделали с алкоголем? Пульс частит… слабость… Я что-то стремительно теряю реальность…»
Там она долго умывалась ледяной водой, выпив перед этим несколько таблеток своего «спасительного» препарата, который всегда носила с собой: на алкоголь у нее была шоковая реакция.
А потом все куда-то уплыло окончательно.
Ей снился кошмар… родом из детства… всегда одно и то же: отец, схватив ее за подбородок, больно сжимает его и яростно трясет, зловеще требуя: «Смотри на меня! Смотри! Когда я тебя спрашиваю… Ты, дрянная девчонка! Ты зачем это сделала?»
Она вздрогнула и открыла глаза, чувствуя тяжесть во всем теле, а особенно в голове. Сознание включалось очень медленно… мучительно медленно…
Перед ней стоял высокий мужчина.
«Красивый, как Бог Тор, только брюнет… и от него нехило веет жутким цинизмом», – почему-то пришло ей на ум.
Высокий мужчина, с телом спартанца и жгучими черными глазами, с пьяной ухмылкой на лице, удивленно и довольно рассматривал ее.
– М-м-м… Мармеладка… – он снял бейджик с ее платья, который был прицеплен в районе груди. – А ты огонь, я скажу… Все как мне нравится… – Он прожигал ее таким жадным, горящим взглядом, что девушка вздрогнула, и у нее мурашки побежали по всему телу от его тягучего, бархатного голоса.
Но Илия еще с трудом воспринимала слова, все, что он сказал, было ей непонятно. Зато она начинала понимать, что сидит перед ним на стуле, что ее руки связаны сзади и прикреплены за спинку, а ноги притянуты к ножкам стула. Она попыталась подвигаться, но ей не удалось даже привстать. Она резко свела колени и сжала бедра. И поняла, что ее рот туго завязан, и она не может говорить.
Илия начала осознавать, что происходит что-то очень неприятное и, хорошо бы, неправдоподобное.
«Может, это сон?»
Она еще раз дернулась и попыталась закричать, но ничего не вышло.
А мужчина, сняв пиджак, подошел к двери и запер ее изнутри на ключ. Потом повернулся и стал приближаться к ней, расстегая рукава черной рубашки и закатывая их.