И вдруг – горизонт сдвинулся.
Сначала это была лишь тёмная полоска, едва заметная на фоне лазури. Но она росла с непостижимой скоростью, превращаясь в стену. Не просто большую волну – в “гору” воды. Она вздымалась, чёрная и мрачная, высотой с добрый десяток этажей, абсолютно немыслимая при таком штиле. Волна-убийца.
Паники, странным образом, не было. На мостике воцарилась гробовая тишина, прерываемая лишь бешеным стуком сердца Романа в ушах. Он видел, как капитан вцепился в штурвал белыми костяшками пальцев, как молодой радист замер с микрофоном у рта. Бороться было бессмысленно. Сталь «Сибиряка» с хрустом сомнётся, как картонка. Роман продолжал смотреть, завороженный гибелью, неотвратимой и величественной, как падение древнего титана.
– Роман Васильевич!
Резкий шепот заставил его вздрогнуть. Рядом стоял Матвей, матрос с вечно задумчивыми глазами и руками, вечно занятыми какой-то починкой. Его обычно невозмутимое лицо сейчас было напряжено, но не от страха. От сосредоточенности.
– Со мной! Быстро!
– Матвей, что? Куда? – автоматически спросил Роман, не отрывая глаз от надвигающейся чёрной стены, уже заслонявшей полнеба.
– Шанс! Есть один! Идём! – Матвей схватил его за рукав и потащил вниз, по трапам, вглубь корпуса, подальше от нависшей смерти. Они мчались по узким коридорам, мимо ошалевших от грохота двигателей и предчувствия беды матросов. Матвей вел уверенно, к самому носу, в заброшенный трюм, где хранился старый такелаж и ржавеющие запчасти.
И там, под брезентом, скрывалось “нечто”.
Это был не батискаф в привычном понимании. Скорее, капсула, грубо свареная из толстенных стальных листов, с крошечным иллюминатором и люком, похожим на крышку от кастрюли. На боку красовалась нелепая надпись краской: «Морж-1». Самоделка. Безумие.
– Влезай! – Матвей уже откидывал люк. – Шестьдесят секунд!
Доводы рассудка потонули в грохочущем предсмертном рёве океана. Роман прыгнул в темный зев люка. Матвей – следом, захлопнул крышку, щелкнули массивные задрайки. Тесное пространство наполнилось запахом масла, металла и человеческого пота. Матвей бросился к примитивной панели управления, утыканной тумблерами и вольтметрами советского образца.
– Глубина! Держись!
Роман вжался в холодный металл сиденья. И в этот момент мир перевернулся.
Удар. Не звук – “ощущение”. Как будто гигантский молот вдавил «Сибиряк» и их капсулу в пучину. Металл застонал, иллюминатор на мгновение почернел от обрушившейся тонн воды, затем забился бешеной пеной. Свет погас. Их бросало, крутило, било о стенки капсулы. Роман потерял сознание, захлебнувшись тьмой и неверием.