– Или хочешь сыграть в бога?
– Я даже в бога не верю. Как я могу его играть?
– Вот и хорошо, – Петров вздохнул. – Тогда остаётся только одна моральная позиция: не давать им оружие. Только зеркало.
На следующий день Андрей передал через Петрова материалы. Выдержки. Черновики. Формулы, в которых всё было правильно – но не до конца. Где отсутствовало главное. Точка замыкания. Ключ.
Громов ознакомился. Его лицо не выдало ничего.
– Интересно. И даже… красиво. Этого хватит. На первое время.
А потом, почти дружелюбно:
– Вы ведь понимаете, Андрей. Мы не слепы. Мы знаем, что вы притормаживаете. Мы видим, как вы выбираете слова. И это – правильно. Значит, вы умеете бояться.
Он наклонился чуть ближе.
– Но не переборщите. Слишком осторожный ум – так же опасен, как и слишком болтливый. Мы не любим ни тех, ни других. Нам нужны понятные.
В ту ночь Андрей не мог заснуть.
Он вспоминал отца – живого, уставшего, немного раздражённого. Вспоминал мать – её кофе по утрам, в термосе. Их не было. Их ещё не существовало. Или уже не существовало – если он сделал что-то не так?
Он больше не знал.
Утром он вышел на улицу. Просто пройтись. Без сопровождения – впервые за неделю. На скамейке у фонтана сидела девушка с вязаной косынкой. Читала «Юность». Рыжие волосы. Тонкая шея. Её профиль…
Он замер.
Нет. Не может быть. Но… это она.
Он отвернулся и пошёл прочь, чувствуя, как горит спина.
В тот вечер он написал:
«День 25. Я не должен трогать нити. Ни одной. Даже взглядом. Даже мыслью.
Параметр 1: сохранить линии.
Параметр 2: замедлить ускорение.
Параметр 3: остаться человеком, пока ещё возможно.»
Глава 5. Тень над проектом
Комиссия прибыла без предупреждения.
Всё началось с того, что дверь лаборатории открылась не своим ключом. Вошёл не Громов, не Петров и не дежурный лаборант. Вошёл человек в чёрном пальто и перчатках. Не представился. Просто осмотрел помещение – как проверяющий в мясной лавке: не эмоцией, а меркой.
За ним – ещё двое. Один – с папкой. Другой – с лицом, которое не запоминается.