Вместе с тем, слабость московского посольства проявилась в различных настроениях его членов. Переговоры между сторонами начались 15 октября, а уже на другой день король пожаловал первого боярина семибоярщины Ф.И. Мстиславского «первенствующаго чина, Государева конюшаго, за верныя и добрыя службы к королю и королевичу»24 – говорит И.Е. Забелин. Князь же Юрий Трубецкой королем был пожалован боярином. Сигизмунд стал предпринимать действия по дискриминации посольства. Король и Л. Сапега всячески склоняли на свою сторону возможно большее число лиц из членов посольства, награждая их жалованными грамотами на поместья и щедрыми обещаниями. Конечно, нашлись, которые прельстились этими предложениями. Это были известный келарь Троице-Сергиевой лавры Авраамий Палицын, отличившийся особым искательством перед Сигизмундом, окольничий князь Мезецкий, стольник Борис Пушкин, дворянин Андрей Палицын (также получивший и чин стряпчего), Захар Ляпунов, дьяк Сыдавной- Васильев, думный дворянин Василий Сукин. Причем двое последних сами вызвались привести Москву к присяге королю и сообщили ему заранее все, о чем собирались говорить послы на съездах с поляками. Всех купленных королем посольских людей было более сорока человек. Он предлагал им уехать из-под Смоленска домой, с целью раздробить и рассеять присланное посольство и лишить его всякого значения, а затем подготовить в Москве из доверенных ему людей «новый собор от всея Земли», который избрал бы уже его самого на царство.
Дело для русской стороны прояснилось, когда поляки хотели завлечь на свою сторону дьяка Томилу Лугового. Луговой не поддался и сообщил об этом своим товарищам. «На другой день [после разговоров Сапеги с Луговым] прямые послы, – говорит И.Е. Забелин, – призвали своих кривых товарищей-изменников и говорили им, чтоб они попомнили Бога и души свои, да и то, как они отпущены из соборного храма Пречистыя Богородицы от чудотворнаго Ея образа… и не метали бы государскаго Земскаго дела, к Москве бы не ездили; промышляли бы о спасении родной Земли, ибо обстоятельства безвыходны…»25.
Однако нагруженные великим жалованием, под предлогом донесения до народа королевских грамот, «забыв», что они являются послами Москвы, а не Сигизмунда, «кривые» вскорости покинули пределы Смоленска. Таким образом, в начале декабря последовало распадение великого посольства в королевском стане: оставшиеся в нем «прямые» послы продолжали терпеть холод и голод и были скорее на положении нищих, чем послов…