В эту эпоху, где слова умирали за секунды, Лира училась беречь их свет – тот, что сиял в начале, до шума, до лжи, до всего. Она видела, как люди внизу, в городах из стекла и света, бросали слова в пустоту: посты, что исчезали в лентах, обещания, что растворялись в воздухе, крики, что тонули в алгоритмах. Но иногда, в редкие мгновения, она замечала искры: слово «прощение», написанное дрожащей рукой в письме, слово «мечта», шёпотом звучащее в темноте, слово «я», набранное в поисковой строке человеком, ищущим себя. Эти искры были мостами, тонкими, как нити, но достаточно прочными, чтобы связать сердце с вечностью.
Лира вспомнила, как однажды, в мире, где машины ткали слова быстрее людей, она нашла слово, спрятанное в коде. Это было «человечность». Оно было слабым, почти угасшим, но всё ещё тёплым, как уголь в золе. Она попыталась сплести из него мост, но оно дрожало, словно опасаясь мира, где всё измерялось кликами и просмотрами. «Человечность» требовала тишины – той, что люди, поглощённые шумом своих голосов, разучились слышать. Лира держала его в ладонях, чувствуя, как оно бьётся, являясь отражением тех, кто их ищет, и тех, кто верит, что за потоком лжи есть свет.
Она повернулась к реке слов и окунула перо в её воды. Каждое движение пера было актом веры в то, что слова могут быть больше, чем шум, чем код… больше, чем любое оружие. Лира видела в реке своё лицо – не Хранителя, а женщины, что когда-то услышала слово «свет» и поверила, что оно может изменить всё вокруг.
Эта вера и была её звездой… её мостом… её правдой.
И всё же река несла не только свет.
В её глубинах таились слова, что ранили: «ненависть», что разжигала войны в сетях, «страх», что сковывал души, «забудь», что стирало целые истории. Лира знала, что не может остановить их течение, но может направить его, сплетая мосты, что вели бы к пониманию, а не к пропасти. Она писала, и её строки становились нитями, связывающими разорванное: человека с человеком, эпоху с эпохой, реальность с мечтой. В мире, где слова становились товаром, она учила их петь, как в те времена, когда они были ещё редкими и осмысленными.
За пределами башни продолжали падать звёзды, но одна сияла, как обещание. Лира улыбнулась, чувствуя, как река слов течёт через неё, унося все сомнения и страхи, и даже её одиночество. Она была частью этой реки, но и её хранителем… её голосом и светом, в котором она и находила смысл – не в том, чтобы достичь звезды, а в том, чтобы строить мосты, по которым другие могли бы идти к ней. Мосты из слов, хрупкие, как паутина, но вечные, как сама тишина, что дала им жизнь.