– Он…
Вот и последний на сегодня Ангел смерти явился с отчётом. Господь устало открыл журнал с именами на букву «П», взял в руки перо, обмакнул в чернила и приготовился вычеркнуть из жизни Патрицию Беверли, человека женского пола восьмидесяти двух лет, проживающую в городе N на Цветочной улице, в доме 45.
– Ты задержался, – проворчал Бог, обращаясь к Ангелу. – Надеюсь, всё благополучно? Эта добрая леди ушла безболезненно?
– Эта добрая леди ушла домой.
– Что! Как так?
– У неё было неотложное дело. Уважительная причина для жизни.
– Какое такое дело?
– Она сказала, что ей нужно покормить кота.
– Не помню, чтобы у Патриции был кот.
– На днях притащила какое-то шелудивое чучело. Назвала Генри. Теперь моет его, кормит, лечит, целует. Я сумку ей до дому донёс, а потом в окно подглядел. Носит это облезлое пугало на ручках и колыбельные поёт.
– Что тут сделаешь? Не уследили. Эти пожилые леди такие проворные. Коли так, пусть живёт. Завтра велю её Хранителю, чтоб присмотрел за ней. Ещё лет семь. Или десять? А ты иди отдыхай, жалельщик котиков.
Господь отложил перо, захлопнул журнал, поставил на полку. Открыл ящик стола, достал плитку шоколада, отломил дольку. Почувствовав вкус изысканного лакомства во рту, тепло улыбнулся…
Далеко-далеко внизу живущая в городе N старушка по имени Патриция уже и думать забыла о своём недавнем недомогании и добродетельном мужчине, который донёс до дома её тяжёлую сумку. Все мысли были о спасённом от смерти бедном коте. Тощий, потрёпанный жизнью Генри только что вкусно поужинал и теперь с удовольствием дремал на руках у хозяйки под её умиротворяющее воркование.
На чернильно-синем небе играли последние отблески оранжевого заката. Краски мира тускнели и становились похожими на старинную акварель.
– Какой чудесный вечер! – восхитилась Патриция, глядя в окно. – И какое чудо, что мы можем его видеть! Правда, Генри?