Две женщины сидели молча в кухне, на город спускался вечер, за окнами стояла поздняя осень, стояла и смотрела, как в окнах домов зажигается свет и люди проживают свой вечер. Все проживали по – разному: ссоры, примирения, свет, полумрак, работа, ужин, веселье, грусть, недомогание или болезнь, умиление, гости, одиночество – чего там только не было за этими окнами.
Лишь эти двое не включили свет и проживали свой вечер в сумерках квартиры. С каждым моментом становилось все темнее, за окном снова и снова зажигались окна домов рядом, и там что – то происходило, там, но не здесь – здесь две женщины сидели за столом на кухне и неподвижно смотрели в окно, на то как поздняя осень стоит за окном, на то – как вечер, а за ним ночь опускается на город.
Вот кто – то их них закурил сигарету и огонек мерцает в полумраке, кто – то пригубил вино из бокала, а может быть они пьют чай. На город опускается ночь, квартира и кухня, где сидят две женщины в молчании погружается в темноту, но они сидят в этой темноте и позволяют ей войти в квартиру и окружить их со всех сторон. Вот они взялись за руки и смотрят друг на друга, смотрят, но почти не видят, но чувствуют. Что именно тут происходит – это тайна, которую не знает ни поздняя осень, ни ночь за окном, ни темнота, которой сегодня дана власть обступить этих женщин со всех сторон и растворить их очертания в своей силе.
…
Зима. В комнате под столом тихо сидят две девочки, свет выключен, за окнами идет снег, на елке мерцает гирлянда, отбрасывая причудливые тени на пол и на стены.
Появившись в его пространстве, Таня, словно, сбила его с ног. Это было – как заново учится ходить и говорить, заново учиться дышать. По-старому было уже невозможно, потому что теперь – не весь, но большая часть его четко выстроенного мира проходила через нее, отражалась в ней, бликуя новыми красками, играя оттенками. Когда Таня ушла, он сначала даже не заметил этого. Расстояние, на котором она находилась от него не имело принципиального значения, здесь она или там, на Памире он или тут, в Москве. Таня вошла в его жизнь навсегда, и этом была какая – то особого рода обречённость, и в то же время, появление какой-то постоянной величины, в некотором смысле, успокоило его и стало еще одним фактором заземления.
Ему казалось, что он знает про нее все, ведь она всегда была словно внутри него. но со временем, он стал понимать – то, что она хочет скрыть от него, навсегда останется для него тайной.