Темнота. Не пустота, но отсутствие всего. Не боль, не страх, лишь странное, почти приятное ощущение распада. Словно его сознание, его Ки, его Суть – медленно растворялись в чём-то необъятном, не имеющем границ. Его жизненная энергия, годами культивируемая и оттачиваемая, теперь свободно текла, не привязанная к плоти. Он был небом, он был ветром, он был ничего.
Но даже в этом небытии, принципы Кендо держались за него. Дзансин – остающийся разум – не позволял ему полностью исчезнуть. Его дисциплина, его несгибаемая воля, его чистый дух, выкованный годами тренировок, стали якорем в этом океане забвения.
И затем – не тьма. И не свет. Запахи, которых он никогда не знал. Земли, хвои, чего-то дикого и необузданного. Звуки, которых никогда не слышал. Шелест листвы, отличный от японских деревьев. Низкий рык, отдаленный, но хищный. Тяжесть на теле, но не знакомая тяжесть хакамы или доспехов кендо. Он открыл глаза. Над ним простиралось чужое небо, звезды которого складывались в незнакомые созвездия. Под ним – жесткая, влажная земля, пахнущая диким лесом.
Закат одного мира. Рассвет другого. И зов меча, который он больше не держал в руках, но чувствовал в каждом атоме своего возрождённого духа.
ЧАСТЬ I: ПРОБУЖДЕНИЕ И АДАПТАЦИЯ – «Мечник без Меча»
Глава 1: Последний Удар и Новый Рассвет
Тонкий запах отполированного кипариса и старого хлопка обволакивал Акиру Танака, когда он совершал финальный поклон после утренней тренировки. В додзё еще витал дух Киай – мощных выкриков, вырывавшихся из глубин живота, и звонких ударов бамбуковых мечей синай друг о друга. Для большинства это было бы просто спортом, возможно, тяжелой физической нагрузкой. Для Акиры, который стоял на пороге получения звания 6-го дана, Кендо было жизнью, философией, путем к внутренней гармонии.
Его дни проходили в строгом ритме: ранний подъем, медитация, изнурительные тренировки, затем работа в небольшом семейном магазинчике канцтоваров, вечером снова додзё. Он не искал славы, хотя его имя знали в национальных чемпионатах. Он искал Мусин – состояние полного отсутствия мыслей, когда тело движется само по себе, ведомое чистой интуицией. Он стремился к Дзансин – бдительному спокойствию, готовности к любому следующему моменту, даже после завершения действия. Его движения были чисты, его разум – остр, его дух – несгибаем. Он был воплощением принципов Кендо.