Инженер Пахомов. Сказка об утраченном времени. Главы из романа - страница 2

Шрифт
Интервал


Например, одна из главных причин и историй была, очевидно, такая:

и в отрочестве, и в последующей незрелой юности Саша увязал и тонул в болоте душевного раздрая всего-навсего из-за банальной недоступности женского тела, преодолеть которую – эту для него заколдованную до поры до времени недоступность – он никак не сподоблялся из-за своей природной (и понятной для этого возраста) застенчивости и неспособности завязывать с женщинами непритязательные знакомства. Всего-то, скажете и вы с высоты своих лет, все там были!

Так-то это так, однако…

Однако молодому инженеру было от этого нелегче, он-то этого тогда не понимал. А какой-нибудь советский поэтический лирик объяснил бы ему этот разлад тем, что он, Пахомов, не понимает, куда растрачивать переполнявшую его нежность и любовь.

С другой стороны, прагматичные представители медицины и психологии могли бы в противовес этим лирическим объяснениям констатировать что-нибудь такое, допустим, в духе про высокий уровень либидо пациента, который не соответствует социальному положению и личностной самооценке… – туманно и на вид предметно-научно одновременно.

Ну, а если бы это были, наконец, дворовые товарищи Саши Пахомова, то они предложили бы простой и конкретный рецепт излечения – в смысле, пойдем пое… ся. От чего, впрочем, Пахомов тоже почему-то отказывался – по причине своей природной печальности, наверное.

Таким образом, ранняя пора жизни Пахомова, его взросление были пронизаны мотивами, как написали бы в журнале «Юность», нерастраченной любви.

Или как цинично выразились бы, стряхивая пепел в этот самый журнал, молодые ординаторы прозекторской на перекуре, проблемой невостребованного семени.

Молодой инженер Пахомов этого, конечно, знать не мог.

Молодого инженера это угнетало, и усложняло его и так непростой внутренний мир…

Однако, мой читатель, за этим многословным представлением мы что-то подзабыли, что-то про то, что у нас в подзаголовке (если он, конечно, остался в последней редакции) была объявлена как бы и сказка, и нам бы надо – noblesse oblige – как-то войти в это самое сказочное русло.

Скажем, так:

главы из романа

… – Вы – немец? – осведомился Бездомный.

– Я-то?.. – переспросил профессор и вдруг

задумался. – Да, пожалуй, немец… – сказал он.


Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита»


Какой уютный дом, – зачем его бояться! —