Фэн Ву остановилась, её взгляд, острый как клинок, скользнул по Линь Хуа, по её синей форме ученика внешнего двора, по ведрам в её руках. На лице Фэн Ву не было злобы, только чистое, незамутненное презрение. Это был взгляд, который говорил: *Ты никто. Ты не стоишь моего внимания*.
Одна из учениц рядом с Фэн Ву хихикнула. «Смотри-ка, Фэн Ву-шицзе*, даже на Пике Старейшины Мэй есть такие…", – она не закончила фразу, но смысл был ясен. «Такие», то есть бесполезные.
*шицзе – старшая сестра в секте, обращение к ученице более высокого ранга или просто старшей по возрасту/времени вступления.
Фэн Ву не ответила, просто отвела взгляд, словно Линь Хуа была мусором на дороге. Она повернулась и продолжила свой путь, а её свита последовала за ней, оставляя Линь Хуа стоять с ведрами в руках, чувствуя, как старая рана снова кровоточит.
Да, она была среди учеников. Но она была *неравной*. Её унижали не открыто, но самим её присутствием, её низким статусом, её неспособностью продемонстрировать хоть что-то, что сделало бы её «равной» в их глазах.
Вечером, в своей маленькой комнате, Линь Хуа сидела на кровати. Она чувствовала себя одинокой и потерянной. Мир смертных был простым, но безопасным. Этот мир был величественным и полным возможностей, но он был холодным и безжалостным к тем, кто не вписывался.
Она посмотрела на свои руки. Руки, которые спасли деревню. Руки, через которые прошла сила, способная отпугнуть демонических зверей. Эта сила всё ещё была внутри неё, тихая, спящая. Она была её тайной, её единственной надеждой, и одновременно – источником её изоляции в этом мире.
Старейшина Мэй обещал научить её. Обещал помочь ей понять. Это была единственная нить, за которую она держалась. В этом мире равных или неравных, ей предстояло найти свой собственный путь. Путь, который не был ни путем меча, ни путем талисманов, ни даже путем обычной алхимии. Путь Цветущего Пиона, который ей еще только предстояло раскрыть.
Первые ростки пробивались сквозь жесткую почву секты. Им будет трудно. Но они были живыми.
Жизнь Линь Хуа на Пике Изумрудного Роста оказалась разделенной на две совершенно разные части. Днем она жила жизнью обычного ученика внешнего двора – или, скорее, даже ниже. Она помогала в садах, таскала горшки с землей, поливала растения, чистила лабораторное оборудование Старейшины Мэй. Это был тяжелый физический труд, который, однако, укреплял её тело. Другие ученики, занятые медитацией, тренировками или изучением свитков, редко обращали на неё внимание. Когда обращали, это обычно сопровождалось легким пренебрежением.