«Эй, ты, в синей форме! Принеси ещё той земли из дальнего склада!», – крикнул однажды ученик, явно рангом выше, даже не глядя на нее. Линь Хуа просто кивнула и пошла выполнять поручение. Спорить было бесполезно.
Шепот сопровождал её в общих зонах. «Это та новенькая? У Старейшины Мэй? Какая-то хилая, совсем без ауры…» «Наверное, просто служанка, которую он взял из жалости». «И зачем она здесь? Только место занимает».
Эти слова жалили, напоминая о клане Линь, о Зале Предков, о приговоре старейшин. Боль была старой, но всё ещё острой.
Вечером, когда большинство учеников расходились по своим павильонам для медитации или отдыха, начиналась вторая часть её жизни – тайное обучение под руководством Старейшины Мэй.
Его методы были столь же эксцентричны, как и он сам. Он не заставлял её сидеть в медитативной позе, пытаясь насильно поглощать духовную энергию из воздуха – он знал, что её меридианы не способны на это. Вместо этого он водил её по своим садам, заставляя прикасаться к различным растениям, чувствовать их жизненную силу.
«Чувствуй, дитя», – говорил он, его глаза сияли в свете фонаря. «Каждый лист, каждый стебель полон жизни. Это тот же поток, что и в тебе. Только в другой форме».
Он давал ей задания, которые казались бессмысленными: часами сидеть рядом с увядающим цветком и просто *желать*, чтобы он расцвел. Пытаться «разговорить» капризное духовное растение, которое не хотело расти. Или просто наблюдать за тем, как из семечка пробивается росток.
«Твоя сила – это сила жизни», – объяснял Старейшина Мэй. «Она не о грубой силе или скорости, как у мечников. Она о росте, о трансформации, о восстановлении. И о защите, как показали те волки. Но она и о разрушении гнили и тьмы. Это сила, способная давать жизнь, но и отнимать её у того, что противоестественно».
Контроль над этой силой был невероятно сложен. Когда Линь Хуа пыталась сосредоточиться, чтобы вызвать хотя бы маленький лепесток света, иногда ничего не происходило. В другие моменты, при малейшем эмоциональном всплеске – страхе, гневе, отчаянии, энергия вырывалась наружу неконтролируемым потоком, как это было в деревне, истощая её до предела и оставляя после себя лишь слабые, мерцающие следы.
«Она дикая, твоя сила», – говорил Старейшина Мэй, наблюдая за ней после очередного неудачного «взрыва». Линь Хуа лежала на траве, дрожа от изнеможения. «Она не привыкла быть в узде. Мы должны научить её дисциплине. Превратить бурный поток в управляемый ручей. Это займет время. И потребует огромного терпения. Твоего и моего».