Тайра видела, что Хранитель произносит положенные Церемониалом фразы, но не слышала ни единого слова. Она заставила себя включиться – мир обрел почти болезненную резкость – и услышала тишину, воцарившуюся после единственного вопроса, который задал господин Хранитель Совету. Тайра знала, что он испрашивает для нее разрешения, и, когда Ректор уже намеревался ответить ему «достойна» и Тайра готова была расплакаться от счастья, из-за ее спины раздался глубокий мужской голос, который безапелляционно произнес: «Я своего согласия не даю».
Внутри все оборвалось. Тайра знала, что не должна оборачиваться, должна молча поклониться Совету и выйти вон, но она не сдержалась. Она развернулась, желая увидеть человека, который в один момент разбил надежды ее последних четырнадцати лет, но увидела лишь размытый силуэт. Она почувствовала, как подкашиваются ноги, и потеряла сознание…
Сквозь сон Тайра понимала, что надо проснуться, что это просто ночной кошмар, но ей все еще чудился холодный мрамор, которого она касалась щекой, и в голове отзвуками бились произнесенные неизвестно кем слова запрета. Она заставила себя открыть глаза и повернуться на спину.
Потолок, как предштормовое море, колыхался подлунными тенями листвы.
Да-а-а… Тайра сделала глубокий вдох. Ничего более страшного ее подсознание ей еще не показывало. От сна веяло бесполезностью и бессмысленностью всех прилагаемых ей усилий доказать, что она не просто цепной ишанкарский монстр, а нормальный человек. А может, таинственный незнакомец ей просто мстил, зная ее уязвимое место и уничтожая ее единственным ударом. Тайра откинула одеяло и села, спустив ноги с кровати. Разбираться в кошмарах было делом неблагодарным, хотя, например, доктор Фиц на этом зарабатывал.
Не включая света, она прошла в ванную, умылась холодной водой, вернулась в комнату и, замотавшись в пушистый плед, залезла с ногами на подоконник. Под окнами было пусто, кусты чуть шевелились под ночным ветерком.
Сэр Бергер отсылал ее в Торфиорд… В альма-матер Лиги… Подальше от цветущего Ишанкара, на снежный север… Партия была опасной, непростой и долговременной, и результат ее должен был сказаться через несколько лет. Она должна была обеспечить выживание будущей Некромантессы Ишанкара и была нужна в первую очередь ей самой, но злобный червячок обиды грыз Тайру изнутри. Бергер отсылал ее подальше и, пусть и под благовидным предлогом, но ограничивал ее нахождение в Ишанкаре. Только глупец мог бы подумать, что все останется как было: Ректор практически выгонял ее из дома, чтобы этот дом защитить. Тут его упрекнуть было не в чем: Лига и правда должна была привыкнуть к Тайре аль′Кхассе, чтобы потом формальное противостояние не вылилось в настоящую войну. Сэра Бергера вообще пока не в чем было упрекнуть. Он будто бы видел не на десять шагов, а на десять лет вперед. Сэл не ошибся, признавая его преемником сэра Котцы, но Тайра многое бы отдала, чтобы Горан остался Гораном и не был бы сейчас сэром Джо Бергером, господином Ректором Ишанкара, ослушаться которого она не имела права. Сказал – в Торфиорд, значит – в Торфиорд. К холодному морю и каштанам под окнами. Навряд ли там ей доведется спокойно сидеть на подоконнике. Вести двойную жизнь Тайра уже научилась, но теперь ей предстояло водить за нос еще и Торхильдфиорд, благо сэр Бергер придумал вполне правдоподобную легенду. Если поменьше открывать рот, то можно вообще никогда не засветить Ишанкар. От этого, почему-то, становилось еще обидней: Ректор и сэр ′т Хоофт запретили ей говорить, что она имеет отношение к Ишанкару, словно хотели, чтобы ее имя вообще не было связано с университетом.