БАХ.
– Он что, взорвался? – спросила Анара.
– Нет. Он… сделал планету, – поправила Мара, прищурившись.
– Это… красиво, – удивился сам Кодзи. – Но я же просто хотел стереть след. А получилось…
На планете появились жители. Странные, весёлые, почти невесомые. У них были пузырчатые тела и крылышки, и они радостно прыгали в воздух, игнорируя гравитацию.
– Хоп-хоп! – пищал один. – Я лечу, как ощущение, когда ешь сладкое на голодный желудок!
– А я – как неожиданное прощение! – кричал второй, вращаясь в воздухе.
Кодзи хлопнул глазами.
– Я… сделал жизнь?
– Почти, – кивнула Анара. – Только она пока не знает, зачем она.
– Ну и отлично, – улыбнулся Кодзи. – Я тоже не знаю, зачем я.
Пустота хмыкнула:
– Это, пожалуй, даже хуже, чем я ожидала.
– Зато смешнее, – добавила Анара.
Мара молчала, но на губах её блуждала тень улыбки.
Так родился Кодзи, бог версии 1.0 – сумасбродный, случайный, с багами, чихами и бесконечной любовью к творению.
Глава четвёртая: Грусть, сон и первое «а вдруг»
Кодзи сидел на обломке света, который сам случайно создал, почесывая лбом невидимое место, где, по его мнению, могла быть мысль.
– Что ты делаешь? – спросила Анара, наблюдая издали.
– Думаю.
– Над чем?
– А вот и не знаю, – пожал он плечами. – Просто как-то… странно внутри.
Он глядел на свою планету. Те самые пузырчатые жители продолжали летать, смеяться, дразниться, ловить свет и прятать его друг у друга, как дети, играющие в прятки с закатом. Это было красиво.
Но Кодзи вдруг почувствовал что-то. Словно лёгкая тяжесть. Непонятная, но липкая.
– Эй, – позвал он Мару, – у меня внутри… как будто дождь. Без дождя. Это нормально?
Мара подошла, села рядом.
– Кажется, ты только что изобрёл грусть.
– Грусть? А она зачем? Это что-то сломалось?
– Нет, – сказала она мягко. – Это когда ты смотришь на всё… и внезапно боишься, что оно однажды исчезнет.
– Это глупо! – возмутился Кодзи. – Я же могу создать ещё!
– Но не точно такое же. И не впервые.
Кодзи притих. Он посмотрел вниз, на планету. Один из существ неудачно взмахнул крылышками и шлёпнулся в траву. Встал, отряхнулся, но уже летал ниже и грустнее. Кодзи глядел на него и вдруг спросил:
– А если я случайно сотворю… боль? А если она не уйдёт?
– Вот теперь ты изобрёл страх, – кивнула Мара.
Кодзи задумался. Потом встал, размахнулся, будто хотел закрутить всё обратно, но… не смог.