Голос нейродиктора, с невероятной точностью подражающий человеческому, объявил:
– Станция №0. Конечная.
Все потянулись к дверям вагона. Выйдя из него, толпа послушно пошла наверх, к контрольному пункту и выходу со станции. Ревант не торопился. Он ни разу не доезжал до конечной, так далеко от центра города он не был. Внимательные пронзительные глаза изучали новое окружение с аналитической точностью. Был прообраз плана: зайти в укромное место вроде туалета и переждать там до глубокой ночи. В небольшом промежутке, пока станция не работает, выбраться, пройти контроль и бежать. О таком плане сказать было нечего, было слишком мало информации… Но Ревант не мог даже предположить, насколько план провальный.
Его глаза заметили что-то странное, какую-то, на первый взгляд, незаметную деталь, будто детектив пришел на место преступления и на самом очевидном, а оттого и незаметном месте, увидел что-то, сверкнувшее отражением, нечто похожее на орудие преступления, на острый нож с каплей крови на острие. На одной из десяти колонн, служащих скорее украшением, нежели опорой потолка, был союз каких-то палок, черточек. Символ этот представлял пересеченные прямые, образующие крест, заключенный в ромб. Он был вырезан точно чем-то острым.
«Этот символ здесь не просто так, – рассуждал Ревант. – Он пропитан чем-то странным, он так завораживает. Он похож на компас, старый, двухсотлетней давности. Может, это он и есть, указывает направление в нужное место. Проверю».
Этот знак поражал своей неровностью, корявостью, даже дети так не нацарапают. Но было что-то в нем такое… В окружении идеальных пропорций, одинакового расстояния между колоннами, четко перпендикулярно падающих лучей света и узора на уходящем в туннель вагоне метро, эти царапины, этот компас, как ушиб на тонких ногах балерины. Ревант пошел прямо до упора. Там, на стене, виднелся, хоть и пытаясь укрыться плесенью, точно такой же знак, но теперь накрененный слегка в бок, как бы указывая на ступеньки, ведущие наверх.
Все эти символы указывали путь беглецу, который послушно этому пути следовал. Было у него предчувствие, что эти ромбы и кресты оставлены для него. Кто-то знал, что в это метро придет человек, ищущий поддержки и укрытия. Он уже давно отклонился от верной дороги, по которой все шли, зайдя в какое-то отдаленное крыло, пустующие уже десятилетиями. Двери и повороты сменяли друг друга, но вот он – последний знак. Он находился на оранжевой двери, выгравированные буквы на металлической овальной доске складывались в слова: «Служебный вход». Ревант нажал на сенсорную панель в той области, где в старые времена располагалась замочная скважина… Дверь не открывалась.