Барби вошла в кафе на третий день после того, как впервые появился Алекс Рем.
Это было как эпизод из сериала: она буквально вплыла в помещение – высокая, роскошная, с азиатской внешностью и идеальной осанкой.
Загорелая, как дорогая карамель, в кофейно-молочных шортах и белом топе с открытыми плечами.
На шпильках. В июне. По брусчатке. По Сен-Жермен-де-Пре.
Она процокала мимо меня, бросив на меня взгляд, который мог бы вызвать у менее устойчивой женщины лёгкое желание исчезнуть.
В нём было всё: и «Ты кто?», и «Что ты тут делаешь?», и «О боже, у тебя же даже нет хайлайтера на скулах».
Села она, конечно, аккурат напротив стеклянного кабинета, в котором обычно сидел он – мой герой, мой мистер Овсянкин, мой источник вдохновения.
Алекс мельком взглянул. И – отвернулся.
Просто. Ровно. Как будто перед ним пролетел солнечный зайчик, и он выбрал не ловить его взглядом.
А она – Барби – не сдавалась.
Она стала приходить ежедневно. Каждый раз – новый образ.
То – шёлковое платье в пол, то – микроюбка и жакет как у телевизионных ведущих с канала «Будь богаче».
Кафе превратилось в подиум, и я чувствовала, что уже жду её появления с попкорном.
Через неделю после начала модного показа появилась она.
Барби №2.
Если первая была – глянец и Vogue, то вторая – Monroe 2.0, версия для тех, кто любит «с огоньком».
Блондинка. Настоящая. Или не очень, но – уверенная.
Красное платье, тонкое почти до скандала.
Губы – ярко-алые. Улыбка – как будто в детстве она съела свет.
Под мышкой – огромная сумка, из которой выглядывала… собака.
– Жужу, не тяни лямочку! Мамочка устала! – провозгласила она, как будто играла в пьесе.
Жужу, белоснежная мальтийская болонка с розовым бантом, пискнула, развернулась и круто кивнула головой, словно знала, где сидит самый важный человек в зале.
Барби №2 села за соседний столик, по диагонали от VIP-зоны.
Её было видно отовсюду. И Алекс её видел.
Только снова – мельком. Как будто всё это было не ново, не впечатляло, и даже чуть утомляло.
– Жужу! Скажи мама! – звучало каждые три минуты.
– Жужу, будешь лосось или рийет?
– Жужу, тётя в кофте странно смотрит на нас…
Это я была «тётей в кофте».
Я в тот день была в любимой серой худи, потому что писатель – это не профессия, это камуфляж.
Так началась охота.
А я – сидела в самом эпицентре. С ноутбуком, чашкой кофе и чувствами, которые хотелось не анализировать, а просто записать.