Женщины были одеты по всей новгородской красе: в длинные цветные сарафаны из добротного сукна – синего, зеленого, багряного, – что надевались поверх белоснежных холщовых рубах с искусно вышитыми золотыми нитками воротами и манжетами. Головы их покрывали узорчатые шелковые платки или высокие кокошники с жемчужными поднизями и серебряными бляшками, что переливались на солнце. Девицы на выданье носили свои русые и темные волосы в две тугие косы, перевитые цветными лентами и украшенные металлическими подвесками, а замужние женщины благочестиво прятали свои локоны под белые льняные убрусы.
У самого дальнего причала, возле целой горы мешков с отборным зерном и связок сушеной рыбы, стояла особенно приметная девушка в богатом наряде. Ольга Даниловна была хороша собой – высокая и стройная, с ясными серыми глазами и двумя тяжелыми медными косами, что спускались ей на плечи из-под узорчатого шелкового платка. Сарафан её был сшит из дорогого заморского сукна темно-синего цвета, подпоясанный широким шелковым поясом с серебряными бляхами, а на ногах красовались сафьяновые сапожки красной кожи с загнутыми носами. Рядом с ней толпились её подруги – тоже нарядно одетые боярские и купеческие дочери, и все они что-то оживленно обсуждали, то и дело поглядывая на проходящих мимо молодых мужчин и посмеиваясь.
Двое молодых новгородцев – один с окладистой темной бородой, другой еще безбородый – уже добрую половину утра не сводили с красавицы глаз. Делая вид, что их живо интересуют разнообразные товары на торжище, они неприметно следовали за девушкой и её веселыми спутницами, переходя от одной торговой палатки к другой, притворяясь, что выбирают себе что-то нужное.
Кругом кипела бурная торговая жизнь города. Нескончаемой вереницей шли прохожие, неся в руках плетеные корзины со свежим хлебом и вяленой рыбой, на плечах тащили тяжелые мешки с мукой, солью и пшеном, а скрипучие деревянные волокуши, запряженные выносливыми низкорослыми лошадьми, медленно ползли под непомерной тяжестью самого разнообразного груза – от дубовых бочек с душистым медом и березовым дегтем до тюков с дорогой пушниной: соболями, куницами, горностаями.
Городской гул и гам стоял неумолкаемый с раннего утра и до поздней ночи: где-то раздавались раскатистые мужские голоса и звонкий женский смех, где-то азартно препирались торговцы с придирчивыми покупателями, кто-то бранился и толкался, пробираясь сквозь плотную толпу к своему делу. Постоянно слышались зазывные крики уличных разносчиков, нахваливающих свой товар на все лады, звонкое ржание коней и заливистый лай бродячих собак, что вертелись под ногами в надежде поживиться объедками.