Ивановское сто возникло не вчера – их устав был дан ещё самим князем Всеволодом Мстиславичем, и с тех пор члены сотни пользовались особыми привилегиями: могли торговать без мыта, имели своих судей, и даже слово их на вече звучало тяжелей, чем у иных бояр. Их узнавали сразу – по высоким шапкам из барса, по тяжёлым перстням на пальцах, по серьгам в ухе, что были не прихотью, а знаком купеческой чести. Они говорили негромко, но каждое слово весило, как пуд воска.
Среди них были и те, кто владел целыми артелями пчельников в псковских и тверских лесах. Их воск – чистый, белый, как утренний иней, и душистый, с запахом лугового меда – шел не только в новгородские храмы и княжеские палаты, но и за море: в Любек, Ригу, Сигтуну. За него давали серебро, шелка, красную ткань, иноземные ножи и стеклянные бусы, что потом украшали локоны новгородских невест.
Их суда – ладьи и струги с драконьими головами – стояли у смоляных причалов, покачиваясь на реке, как звери на привязи. На их бортах были выжжены имена владельцев, а в трюмах – поклажи, обвязанные восковыми печатями. Молодые купцы Ивановой сотни обучались с малолетства – сперва при лавке, потом в дороге, а к двадцати годам уже могли вести собственную партию товара на юг, к Полоцку или даже к Днепровскому порогу.
И вот сегодня, как и сто, и двести лет назад, Новгород жил: звенел, дышал, двигался. Звон колоколов сливался с криками торговцев, с гулом людской речи, с плеском воды под борта ладей. На этом торгу заключались сделки, вручались невесты, звучали присяги и строились мечты. Город хранил в себе и древнюю силу, и неиссякаемую живую энергию – и в её сердце билось имя, данное с уважением и любовью: Иванова Сотня.
Повсюду слышались детские голоса – малые ребятишки с визгом и беззаботным смехом носились между взрослыми, играя в войну деревянными мечами и самодельными щитами, а где-то вдалеке доносились мерные удары кузнечных молотов да протяжный скрип тяжело нагруженных телег, везущих всякий товар из дальних весей.
Праздничная атмосфера витала в весеннем воздухе, словно благословение самого небесного свода. Взрослые мужики, проходя по улицам по своим делам торговым и ремесленным, не могли не засматриваться на красивых девушек и молодых замужних жен, что степенно и с достоинством шествовали по городским стезям в своих лучших праздничных нарядах.