– Готова? – спросил Данис, держа руку на калитке её осиротевшей хижины с надломленной крышей, казавшейся теперь ещё меньше, чем прежде. Снег, который шёл с самого утра, окутал её, словно пушистым пледом, и погрузил в царство покоя и сна. Под его покровом оказались и свежий холмик могилы отца, покоящегося отныне рядом с любимой женщиной, и детство Лейлы.
– Не уверена, – ответила девочка, но, тем не менее, поднялась на ступеньки веранды. Пульс ощущался даже в висках, когда они с Данисом приблизились к месту, где ещё недавно она была счастлива. – Давайте начнём с сарая, папа, в основном, там хранил материалы для шитья. Надеюсь, они не отсырели…
Сосредоточившись на простых, привычных делах, Лейла понемногу подбиралась к самому сложному – возвращению в дом, в котором ещё так свежи были болезненные воспоминания. Однако, как бы ни было страшно, на деле всё оказалось значительно легче. Девочка спокойно вошла в дом, аккуратно сложила свои вещи и материалы в холщовые мешки, оглянулась и вышла во двор.
– Хорошо, что мы сделали это сейчас, а не спустя время, – произнес Данис, перекидывая мешки за плечо и окидывая взглядом жилище своего покойного друга. – Иначе страх наступления этого момента отравлял бы тебя до тех пор, пока ты не решилась бы столкнуться с ним лицом к лицу… Надеюсь, ничего не забыли, – прокряхтел Данис, поправляя лямку, дождался Лейлу, которая задержалась у могилы родителей, и стараясь приободрить девочку, снова двинулся в путь, чтобы успеть до наступления темноты и вовремя зажечь свет на башне маяка.
– Лейла! – послышался детский голос где-то вдали вместе с ускоряющимся хрустом снега.
Обернувшись, Лейла и Данис увидели маленькую девочку, тепло укутанную в шаль поверх овчины, которая бежала за ними вслед. Её черные выбившиеся из-под платка пряди волос были усыпаны снежинками, словно крошечными кристаллами, а порозовевший от мороза носик – милыми бледными веснушками. Она бежала за ней, так быстро, как могла, боясь не успеть и потерять её из виду. Лейла вдруг вспомнила себя в том же возрасте, незадолго до трагедии с мамой, когда деревню однажды покидала девочка, с которой они часто любили играть во дворе. Она звала её Кахар