Теодор вскочил с места, опрокинув стул. Его глаза горели странным огнём.
– Господин архонт! – воскликнул он, не замечая удивления на лице Дионисия. – Я вижу! Я понимаю! Существуют бесконечности внутри бесконечностей!
Он начал быстро расхаживать по комнате, размахивая руками.
– Представьте себе множество всех чисел. Оно бесконечно. Но теперь представьте множество всех возможных последовательностей этих чисел. Это множество больше первого! И можно продолжать дальше, создавая всё большие и большие бесконечности!
Дионисий смотрел на философа с беспокойством.
– Теодор, друг мой, вы чувствуете себя хорошо?
Но Теодор его не слышал. Он был полностью поглощён открывшимся ему знанием.
– Но откуда я это знаю? – внезапно остановился он. – Я не выводил это знание. Оно просто… появилось в моём разуме. Как будто кто-то вложил его туда.
Он медленно опустился в кресло, пытаясь осмыслить произошедшее.
– Господин архонт, – сказал он тихо, – я получил знание, которое не могу объяснить. Я понимаю каждый шаг рассуждения, могу проверить его истинность, но не помню, как пришёл к началу.
– Возможно, это дар богов? – предположил Дионисий.
– Или… – Теодор задумался, – или это означает нечто совсем иное. Если знание может появиться в моём разуме без моего участия, то либо мой разум не принадлежит мне полностью, либо существует источник знания вне моего мира.
Он встал и подошёл к окну, глядя на холмы Аркадии.
– Что если наш мир – не всё, что существует? Что если есть другие миры, другие уровни бытия? И что если обитатели этих миров могут передавать знание в наш мир?
Дионисий нахмурился.
– Вы говорите о богах?
– Не знаю, – честно ответил Теодор. – Возможно, о существах, которые относятся к нам так же, как мы относимся к… к персонажам в театральной пьесе. Они могут наблюдать за нами, влиять на нас, но мы не можем их видеть.
Эта мысль потрясла его. Если их мир действительно был чем-то вроде представления для существ высшего порядка, то что это означало для всего, во что они верили?
– Но тогда, – продолжал он, развивая свою мысль, – наши боги могут быть не всемогущими творцами, а… посредниками. Или даже просто частью того же представления.
– Теодор, – сказал Дионисий осторожно, – такие мысли могут быть опасными. Если народ узнает, что вы сомневаетесь во всемогуществе богов…