– Во дела… – бормочет Кирияма, выражая общее мнение всех присутствующих.
Судмедэксперт, кажется, принимает воцарившуюся атмосферу за недоверие к себе, поэтому слегка раздраженно говорит:
– Это факт, и с ним ничего не поделаешь. Все видели, как профессиональные рабочие разбивали мрамор алмазным резаком. Несмотря на то что постамент оставили полым для уменьшения веса, основание – монолитное, без следов частичного распила или замены. На стыках также нет следов ремонта, значит, скульптура с момента установки пять лет назад не подвергалась никаким изменениям. На теле жертвы тоже нет следов возможной обработки вроде бальзамирования. И я могу уверенно заявить, что мужчину убили не пять лет назад.
Судмедэксперт уходит, явно расстроенный. Оставшийся на месте Кирияма неловко чешет голову, словно пытаясь скрыть свое смущение.
Но Гэнтаро, не желая читать между строк, случайно или намеренно произносит нечто совершенно неуместное:
– Что ж, теперь моя очередь задавать вопросы.
Кирияма, заметив, что Гэнтаро смотрит прямо на него, сжимается, словно перед ним разъяренная собака.
– Э… о чем вы?
– Я продемонстрировал кое-какие познания в строительных работах и рассказал, каким был Кусио. Теперь твоя очередь сообщить мне, что ты успел узнать.
Сидзука, считая слова Гэнтаро чепухой, уже собирается прервать его, но, видя, как Кирияма складывает руки в мольбе, останавливается.
– Господин Кодзуки, вы частное лицо, и хотя мы ценим вашу помощь в расследовании…
– Полиция ведет расследование по долгу службы, а я – по долгу обязательств. Вот и вся разница. Если что-то выяснится в ходе расследования, вы немедленно доложите мне.
– Но это безрассудно!
– Безрассудно, говоришь? Ты правда так думаешь?
Сидя в инвалидном кресле, Гэнтаро вынужден смотреть на Кирияму снизу вверх, но в его взгляде нет ни намека на слабость. Напротив, в нем читается превосходство, какое бывает у хищника, играющего со своей добычей.
– Хочу сказать, что я вовсе не пренебрегаю полицией и ее полномочиями. Я просто буду делать то, что считаю нужным. И для этого я использую хоть стоящего, хоть лежащего, ведь у меня самого ниже пояса не все складно.
Сидзука снова чувствует раздражение. Этот человек с гордостью демонстрирует свои самоуверенность и эгоизм, и это похоже не столько на тщеславие сильного, сколько на хвастовство ребенка. Хотя, возможно, нижняя часть тела у него действительно парализована, во всем остальном он неимоверно ловок и деятелен и доставляет окружающим лишь неудобства.