Несмотря на свой возраст, Сидзуке хочется ударить этого дерзкого наглеца, но здравый смысл не позволяет женщине, перешагнувшей восьмой десяток, прибегнуть к насилию.
– Я не собираюсь обсуждать с вами свои дела, но так глубоко соваться в чужую жизнь просто неприлично.
– Ах, прошу прощения! Видите ли, сдержанность мне несвойственна. Но вы не показались мне человеком, которого легко обидеть… Что ж, всего хорошего!
По его указанию Митико берется за ручки инвалидного кресла и разворачивается, чтобы уйти тем же путем, каким они пришли. По дороге она оборачивается и низко кланяется в знак извинения. Представив, сколько раз ей приходилось извиняться за подобные ситуации, Сидзуке становится ее жаль.
– Эм… как бы выразиться… спасибо вам за нелегкую работу, – подойдя к ней, виновато произносит Катабути, не успевший вставить и слово из-за напора Гэнтаро.
– Он похож на ураган.
Видимо сочтя это сравнение удачным, тот энергично кивает.
– Одни осуждают его за корыстолюбие, другие восхищаются его выдающейся личностью, сумевшей соединить в себе хорошее и плохое. Он вызывает противоречивые чувства. Но…
«Но пока он оказывает значительную поддержку университету, я не могу относиться к нему пренебрежительно», – вероятно, такова была мысль, которую Катабути не высказал до конца.
Возраст необязательно означает зрелость. Физически тело слабеет, но это не значит, что угасает и дух. Есть те, кто с годами становится злее, те, кто становится узколобым, и те, кто почитает деньги больше предков. Кодзуки Гэнтаро производит впечатление такого человека. Он из тех, кто не сумел достойно состариться.
– Его фигура и правда вызывает противоречивые мнения. Возможно, такова судьба всех выдающихся личностей, – иронично говорит Сидзука, неуверенная, понимает ли Катабути смысл ее слов.
– Вы ведь из Токио, госпожа Коэндзи, или как минимум работали там перед тем, как уйти в отставку. Неужели там нет таких людей, как он?
– Думаю, дело не в регионе, а в человеческой природе.
Внезапно раздается оглушительный грохот, и оконное стекло разбивается вдребезги.